Автобиография, которую токарь Евгений Никонов написал осенью 1939 года, бесхитростно рассказывает:

«Никонов Евгений Александрович родился в 1920 году в декабре месяце, 18-го дня, в селе Васильевке, Ставропольского района, Куйбышевской области, в семье крестьянина. Родители до революции 1917 года и после нее занимались сельским хозяйством. В 1922 году отец и мать померли, остался жить с братом 1915 года рождения и сестрой 1912 года рождения. В деревне жил и учился до 1932 года.

В том же году, в мае месяце, приехал к брату в Горький, который жил там и работал с 1929 года. Здесь я и начал учиться. Учился до 1938 года. Окончил 8 классов средней школы. Ввиду материальных затруднений я поступил на завод учеником токаря, где в настоящее время и работаю токарем».

Эту автобиографию с характеристиками - производственной и комсомольской - Никонов приложил к заявлению в райком комсомола. «Имею желание, - писал он, - служить в Военно - Морском Красном Флоте и защищать свободу, завоеванную в революции 1917 года и в гражданской войне нашими отцами и старшими братьями. Я прошу районный комитет комсомола послать меня в ряды Военно - Морского Флота СССР». А вскоре товарищи провожали молодого токаря в далекий путь.

В августе 1940 года Никонов закончил учебу в Кронштадтском учебном отряде и был назначен торпедным электриком на лидер «Минск», который в ту пору стоял на Таллинском рейде. Здесь, на этом славном корабле Краснознаменного Балтийского флота, и застала Никонова Великая Отечественная война.

В первые дни войны на эстонском участке фронта сложилось тяжелое положение. После кровопролитных боев враг подошел к Таллину. Военный Совет флота обратился к морякам с призывом выступить на защиту молодой Советской Эстонской Республики и ее столицы. С группой товарищей Никонов добровольно сошел с корабля на берег, чтобы сражаться против фашистов в рядах морской пехоты.

В тринадцати километрах от Таллина, в стороне от дороги, идущей в районный центр Кейла, на берегу небольшого озера стоит хутор Харку. Здесь и совершил Никонов свой подвиг, обессмертивший его имя.

... Линия фронта проходила в районе хутора Харку. Здесь держали оборону истребительный отряд эстонских рабочих и рота морской пехоты. Днем и ночью шли бои. Рота морской пехоты, состоявшая почти целиком из коммунистов и комсомольцев, совершала дерзкие налеты на позиции врага.

В середине августа наши наблюдателя заметили в районе хутора подозрительное оживление. Надо было немедленно выяснить, что там происходит. Старший лейтенант Шевченко, командир роты морской пехоты, решил послать в тыл противника разведку и захватить «языка». Командира тесным кольцом обступили моряки. «Так кто пойдет?» - спросил он. Идти в разведку вызвались все. Шевченко остановил взгляд на Никонове. Этого невысокого, широкоплечего моряка, на бескозырке которого золотом отливало имя корабля «Минск», он уже знал по смелым действиям в опасных схватках. Никонов рвался на дела самые тяжелые, рискованные...

На Харку спустилась короткая ночь. Надо было использовать темное время для поиска. Разведчики Ермаченков, Антохин и Никонов уже были готовы двинуться вперед, но, как назло, ярко светила полная луна. Они ждали команды. Шевченко молча пожал им руки: в добрый путь!

Прошло минут тридцать или сорок. Вдруг раздался выстрел, за ним второй, затрещали автоматные очереди. Что это? Неужели разведчики напоролись на засаду? Только железная дисциплина заставляла матросов оставаться в окопах, прислушиваться и ждать. Прошло еще немного времени, и до слуха моряков донесся крик:

- Отомстите!...

И вновь тишина. Над хутором взметнулось пламя.

- Надо выручать товарищей, - сказал Шевченко.

Рота моряков бросилась на Харку тремя группами. После короткой, но жестокой схватки они ворвались в хутор, и тут перед ними предстала страшная картина.

У большого дуба дотлевал огромный костер, багровый отблеск которого был виден еще из окопов. Над костром висело обугленное тело. Моряки бережно сняли его. Но кто это?... Вскоре моряки нашли невдалеке измятую бескозырку с ленточкой, на которой горело золотом короткое слово «Минск». Немного поодаль лежали бездыханные Ермаченков и Антохин.

К телам погибших по приказу командира подвели взятых в плен гитлеровцев. Они рассказали о том, что здесь только что произошло.

Тяжело раненного Никонова фашисты приволокли на хутор. Они пытались выведать у моряка сведения о советских войсках, о количестве кораблей на рейде, об их классах. Никонов молчал. Тогда фашисты начали бить его, колоть штыками, жечь сигаретами руки. Никонов глухо стонал, но не проронил ни одного слова. А когда его привязали к дубу и зажгли под ним сухие сучья, когда огонь начал лизать его ноги, Никонов, собрав остатки сил, гневно бросил в лицо палачам:

- Гады!

А затем крикнул:

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.