Эскадрон уходит в истории

...Когда же все это началось? Давно, больше двадцати лет назад. Ведь уже тогда в городе существовал туристский клуб, который объединял людей самых разных профессий и возрастов. Руководил клубом Валерий Чурин.

Внутренний устав клуба тех лет гласил, что быть туристом может лишь человек, «...любящий природу, не боящийся трудностей, готовый прийти на помощь всем, кто в этом нуждается...». Через несколько лет, когда походы приняли более массовый характер и турклуб получил название «Меридиан-58», в устав были добавлены такие строки: «...хранящий и умножающий революционную, боевую и трудовую славу героев-южноуральцев».

Меридиановцы не только исследовали прошлое своего края, но и оказывали помощь ветеранам гражданской и Великой Отечественной войн. Придут ребята в какое-нибудь село, выяснят, кому из ветеранов нужно заготовить дров, кому трудно самому управиться с огородом в горячую пору, у кого дом надо бы

отремонтировать. Берутся за дело. Или, к примеру, кому-то из подопечных нужно редкое лекарство, которого в районе нет. И меридиановцы едут в областной центр, почти за триста километров, и все-таки достают нужное лекарство.

Члены «Меридиана» приводили в порядок монументы на местах гибели героев гражданской войны, помогали создавать в окрестных школах «уголки славы». И рассказывали другим о том, что узнали сами в результате поиска. Потому что хотели, чтобы великое прошлое знали и помнили все.

Для этого они сменили традиционное туристическое обличье на военную форму красных кавалеристов образца 1918 года и стали называться конным исследовательско-агитационным отрядом.

– Мы поняли, что сможем сделать неизмеримо больше того, что делали до этого, если попытаемся воссоздать образ того времени, его дух, – говорит секретарь горкома комсомола Валерий Микляев. – Причем воссоздать не только внешне, но и самим содержанием наших походов, той формой, которую мы изберем для рассказа современникам о далеком времени.

Все было непросто. Нужны были военная форма, лошади, амуниция, оружие. Меридиановцы разыскали и отремонтировали старые тачанки, выковали шашки, договорились с колхозами о лошадях. Удалось раздобыть даже видавший виды «Максим», проржавевший, с треснувшим щитком, хранящим на лицевой стороне вмятины от пуль, но по-прежнему грозный.

Перед походами Микляев, Чурин, Чернов и другие ребята тщательно продумывали программу агитационных концертов. «Никакой парадности, каждое наше слово должно быть точным и правдивым; стихи, песни, танцы должны исполняться в духе того времени» – так решили меридиановцы. И они ни на шаг не отступили от своего правила. Но самым главным в период подготовки было изучение материалов и документов героического времени. «Меридиан-58» стал центром, где с научной серьезностью обрабатывались и обобщались все сведения, которые удавалось собрать членам клуба и их добровольным помощникам о каждом пункте предстоящего маршрута. И они обязательно встречались с людьми, которые своими воспоминаниями помогали им пополнить летопись борьбы за Советскую власть, открыть какую-то новую страницу истории, почувствовать атмосферу того времени, к походу в которое они готовились.

Собирались обычно в горкоме комсомола:

– Кузьма Прокопьевич, а теперь, пожалуйста, о том пожаре, помните, вы обещали. Только подробно.

И бывший боец продотряда, секретарь сельской комсомольской ячейки начинает свой рассказ. Я смотрю на Холина: он высок ростом, горбонос, жилист, еще очень крепок, в нем нет ничего стариковского. Может быть, это потому, что он никогда не искал легких путей, не прятался за спины других. Однажды, еще в двадцатых, кулаки подожгли его село, и объятые паникой люди спрятались в церкви. Он выбежал один за околицу с маузером в руке и стрелял по поджигателям, пока были патроны. Потом к нему на помощь подоспели комсомольцы, а он – окровавленный, с опаленным лицом, продолжал жать на курок. Холину тогда еще не было восемнадцати. И ведь ему должно было быть страшно и тогда, во время пожара, и тогда, когда он за двадцать километров шел в райцентр на комсомольскую конференцию, зная заранее, что где-то в пути в него будут стрелять из обреза. Дважды его находила бандитская пуля, но Холин не сдавал секретарские дела.

Вечером накануне похода мы засиделись в кабинете Валерия Микляева. Сам он только что вернулся вместе с Сашей Орловым с конного двора, где принимал и размещал колхозных лошадей, на которых нам предстояло завтра идти. Кабинет его был завален седлами и сбруями, солдатскими шинелями и сапогами и напоминал эскадронный вещевой склад. Мы перетряхивали все это добро, подшивали к гимнастеркам чистые подворотнички, надраивали ременные бляхи и пуговицы, утюжили стрелки на галифе, словом, готовились к походу со всей обстоятельностью. Часам к одиннадцати вечера, когда все было вроде бы сделано и мы, собрались расходиться, пришел Иван Васильевич Попов.

Прямо с порога он объявил, что заглянул узнать, как у нас дела, «заодно и принес, что обещал».

Попов вытащил из кармана пиджака толстую тетрадь и положил ее перед Микляевым. Потом он прошелся по кабинету, чиркнул ногтем по лезвию чьей-то шашки, лежащей на столе, с полминуты молча постоял у знамени и, распрощавшись со всеми, ушел.

Мы открыли тетрадь: «Пишу только о том, что сам помню достаточно хорошо...» Так начинались воспоминания бывшего секретаря Катав-Ивановского горкома комсомола члена ревкома Ивана Попова.

Перед нами шелестела страницами история, которую вершили первые комсомольцы Катав-Ивановска... Отгремела гражданская, рабочие, вернувшиеся с фронтов, взялись за восстановление разрушенных заводов. Голод. Комсомольцам поручают отобрать хлеб у кулаков и накормить им рабочие семьи. Каждый пуд муки приходилось брать с боем, но поручение партии было выполнено... Бирский кулацкий мятеж. На подавление его бросили все имевшиеся силы. В числе первых выступили комсомольцы Катав-Ивановска... В 1924-м в округе вновь активизировались банды. Городская комсомольская организация была полностью мобилизована на борьбу с ними и не покидала военных лаге рей до тех пор, пока последняя банда не была уничтожена.

Отдельной главой в воспоминаниях Попова – строительство километровой дамбы через городское озеро и прокладка по ней узкоколейки для подвоза сырья и топлива восстановленным заводам. Работа, за которую целиком и полностью отвечал комсомол, была выполнена за одну зиму. «Мороз все время держался около тридцати, теплой одежды не хватало (пара валенок на троих), питались репой и мороженой капустой, хлеб давали как премию – только особо отличившимся строителям». Они возили камень и бревна на специальных санях, в которые впрягались сами. Вечерами жгли костры и продолжали работу. Узкоколейку пустили в срок, и пошла бакальская руда в печи изголодавшихся заводов... Да, так было.

Горком комсомола Микляев запер в третьем часу ночи.

...Поет труба над, тихим, еще не проснувшимся городом, уходит в поход отряд красных всадников все дальше в историю, пахнущую порохом, дымом походных костров и седельной кожей, звенящую шашками и комсомольским «Даешь!».