У развилки дорог командир натянул повод: «Стой!» Хрипло заржали разгоряченные галопом лошади, отбивая хвостами от лоснящихся потных боков слепней. – Командир, жарко, можно ослабить ремни?

Микляев ничего не ответил, но подумал, что Шкерин прав – жарко, но скоро село, и войти в него они должны, как положено красным конникам.

Левый рукав дороги скатывался вниз, к ручью, правый терялся в густом сосняке. Привычным движением командир поправил сбившуюся набок фуражку – так, чтобы звезда точно приходилась над переносицей, и тронул коня. Через пять минут кавалерийский отряд на рысях вошел в Серпиевку.

...От деда в нашей семье остались только редкие его письма да несколько фотографий. На одной из них он снят в кожанке, перетянутой на груди ремнями портупеи, в галифе, улыбающийся и смущенный. Много десятилетий кочует эта фотография вместе с нами из одной московской квартиры в другую, как далекий отблеск яркой и стремительной судьбы одного из солдат революции, отдавшего ей свою молодость и жизнь.

У многих моих ровесников есть такие же фотографии людей в шинелях, гимнастерках или кожанках с перекрещивающимися пулеметными лентами на груди. Фотографии молодых людей, отстаивавших Советскую власть в боях с Врангелем и Колчаком, Юденичем и Деникиным, защищавших ее от всякой бандитской нечисти! Мы гордились и гордимся их прошлым. А когда говорим о них, то сразу отодвигается куда-то все мелкое, будничное, преходящее. И мы мерим то, что сделано нами самими, мерой тех, кого давно пережили годами, но чья жизнь была и будет символом всепобеждающей веры в торжество наших идей. Это главное и самое высокое из того, что они оставили нам вместе с фотографиями 9x12 и что мы должны сохранить для своих детей, а те – для своих.

А еще, наверное, у каждого из нас с мальчишеских лет была мечта прожить хоть один день их жизнью, чтобы почувствовать ее – не книжную, а настоящую, с ее тревогами и романтикой. И чем старше мы становились, тем острее чувствовали необходимость упрочить свою нравственную связь с временем суровым, яростным, героическим и счастливым.

И вот несколько лет назад по местам боев Первой конной армии ушел в поход отряд калмыцких школьников. Ушел на конях, надолго. Их проводником стала героическая летопись Конармии. Отряд кочевал из станицы в станицу, собирая интереснейший материал о боевом пути легендарных буденовцев, о том, как сложились судьбы этих людей после военного лихолетья.

Юным исследователям удалось отыскать в степях следы походных стоянок конармейцев и нанести их на карту. Сделано это было впервые. И надо отдать должное мальчишескому мужеству – за все время очень нелегкого пути никто не пожаловался на усталость.

Почти одновременно с калмыцкими школьниками группа молодых рабочих, инженеров и ученых города Томска в труднейших условиях повторила путь одного из красных партизанских отрядов, устанавливавших Советскую власть на Камчатке. Больше месяца ребята шли пешком и на лыжах через заснеженные сопки, по крупицам восстанавливая историю отряда, которая потом потрясла драматизмом даже людей бывалых и знающих.

В разных концах страны все новые отряды и группы следопытов вставали на путь поиска.

...Год 1977-й, южноуральский город Катав-Ивановск.

Тридцать всадников построились в походную колонну. Их лица суровы и торжественны. Тускло поблескивают кожей портупеи, солнечные блики пляшут на черных лакированных ножнах шашек, на походных золотых трубах и алых звездах буденовок, звенят стремена, ветер полощет над площадью красное знамя. И в том, что начертано на этом знамени, – высокая цель и великая правда: «Вся власть Советам!»

– Отряд!.. Равняйсь!.. Смирно!..

К ним, комсомольцам семидесятых, уходящим в поход по местам боев частей 26-й дивизии Г. X. Эйхе и кавалерийской бригады братьев Кашириных, обращены сейчас слова бывшего боевого командира, полковника в отставке Антропова:

– ...История делала из нас солдат, и мы старались выполнить свой долг честно... Сражаясь, мы больше всего хоте ли, чтобы вы, сыновья наши, жили счастливо. И еще, чтобы помнили, какой ценой .добыто это счастье... И мы не ошиблись в вас.

Много лет назад на этом же месте, названном потом площадью имени 30-летия ВЛКСМ, 120 юных добровольцев – последнее, что мог дать город армиям, сражавшимся с колчаковцами, – присягали на верность революции.

Едва ли пятая часть добровольцев вооружена и одета так, как подобает солдатам: большинство пришло на площадь кто в чем, заткнув за пояс самодельную шашку или повесив за спину отцовскую берданку. Но каждый был преисполнен ненависти к врагам и решимости бороться за светлое будущее до последней капли крови.

Думали ли они о том, что через несколько десятилетий их путь повторят внуки? Повторят, чтобы прикоснуться сердцем к подвигу дедов. Вряд ли. Тогда было важно одно – победить. И они, семнадцатилетние юноши, произведенные историей в рыцари революции,. победили.

Из тех ста двадцати домой вернулось немногим больше половины. Это они составили потом ядро районной комсомольской организации, на их плечи легла огромная работа по восстановлению разрушенного хозяйства и созданию первых колхозов. А потом – Великая Отечественная...

Сейчас никого из них нет в живых. Но остались победы – военные и мирные, остались дети и внуки. Остался подвиг. И о том, как он вершился, должны знать мы – продолжатели.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.