Еще раз про ложь на душу населения

Что касается «комбината экологии», предлагаемого А. Нагорным, то такого проекта не существует, есть только идея. Недавнее обсуждение этой идеи, организованное Запорожским горкомом партии и горисполкомом, по словам секретаря горкома т. Кияниса В. В., выявило отрицательное к ней отношение ввиду технической и научной несостоятельности. Кстати, примерная стоимость осуществления проекта, по прикидкам специалистов института «ЦНИИпромзданий» Госстроя СССР, оценивается не менее 3 миллиардов рублей, а не 300 — 350 миллионов рублей, как указано в статье.

Б. Колесников, заместитель министра цветной металлургии СССР

Перечитал ответы главного санитарного врача республики, заместителей министров черной и цветной металлургии СССР, председателя Запорожского горисполкома, и такая меня взяла тоска!.. Получается, я про Фому, а они про Ерему. В статье «Ложь на душу населения» («Смена» № 16, 1988 г.) речь шла о глубинных проблемах взаимодействия человека с окружающей средой, о целостном взгляде на экологию. Ведь «эко» — дом, наша с вами среда обитания. Мне представлялось, что заинтересованные лица проявят тот уровень мышления, который позволит им рассматривать человека как меру всех ценностей. В конце концов здоровье людей — основной капитал нации. А вот развитие черной металлургии до сих пор идет в русле сталинской трактовки человека как придатка доменной печи. И благоденственные лозунги, пытающиеся это опровергнуть, — ложь.

Четверть века назад американский ученый Барри Коммонер сформулировал четыре закона экологии. Первый: все взаимосвязано. Второй: все должно куда-нибудь деваться. Третий: все что-нибудь да стоит. Четвертый: природа знает лучше нас. Идея Александра Нагорного о создании «комбината экологии» опирается на эти законы.

В ответе заместителя министра черной металлургии Л. Радюкевича содержится утверждение: «Проекта как такового никогда не существовало и не существует, а есть только идея, реализация которой результатов не даст. Консультации, проведенные по этому вопросу с Академией наук СССР, подтвердили наше мнение». Пусть будет так — проконсультировались. Но мне, в частности, хотелось бы знать — с кем именно? Давайте в открытую, а то анонимные консультации очень напоминают межведомственные тайные вечери. Такое богатое ведомство, как Минчермет, имеет гигантский институт консультантов по всем вопросам, единственная цель которых — обслуживать интересы своих работодателей. Однако мне академическая инстанция видится не содержанкой Минчермета, а служительницей истины. Поэтому мы и обращались к президенту Академии.

На мгновение я представил вполне реальную ситуацию — замминистра Л. Радюкевич выдвинут кандидатом в народные депутаты СССР. И вот он выступает, скажем, перед жителями Запорожья со своей программой. Уверен — он не станет отказываться от своего взгляда на реконструкцию «Запорожстали». Что же конкретно обещает Л. Радюкевич? А вот что: сброс загрязненных вод в Днепр прекратится к 1995 г., снизятся выбросы в атмосферу до установленных нормативов (?) от «Днепроспецстали», коксохимического, ферросплавного и огнеупорного заводов к 1995 г., а по «Запорожстали» — к 2000 году. Что ж, спасибо. Я за такую программу голосовать не стану. Не утешает меня и широкий жест Министерства черной металлургии — «средства для долевого участия в расширении городского водопровода и канализации». Не греет и отвоеванная за это время добавка на соцкультбыт — уже не 68, а 182 миллиона рублей.

Программа замминистра цветной металлургии СССР Б. Колесникова точно такая же, как и у его коллеги из МЧМ: «Сброс загрязненных сточных вод в Днепр прекратится только в XIV пятилетке» (по Радюкевичу — 1995 г.). «Выбросы вредных веществ в атмосферу будут снижены до предельно допустимых норм (?) в 1992 — 1993 гг. ...Выбросы загрязняющих веществ... по бензапирену сократятся в 100 раз (?), сернистому ангидриду — в 10 раз и достигнут предельно допустимых (1995 г.)...»

Общий нравственный смысл этих ответов — надо терпеть. Причем неопределенно долго, поскольку точкой отсчета, от которой станут исчисляться заботы о моем здоровье, замминистры дружно избрали ПДК — предельно допустимые концентрации всякого рода отравы в воде и воздухе. Само по себе это чудовищное надувательство. Вот мнение академика АМН СССР В. Казначеева: «Принятая сегодня концепция так называемых предельно допустимых доз или концентраций (ПДК) есть концепция тактическая, себя исчерпавшая. Она нужна лишь как инструмент управления в самых грубых, приближенных масштабах. Даже при выполнении существующих требований нормативности ПДК вредное влияние среды (имеется в виду среда, «обогащенная» промышленными и бытовыми выбросами и стоками) не исчезает, оно становится более глубоким и коварным. Ведь в свете концепции ПДК невозможно ответить на вопросы: как отразится наложение, сумма многочисленных факторов этой среды, каждый из которых в отдельности не представляет опасности, на состояние здоровья человека сейчас и в будущем?.. Уже сегодня нужно вводить ответственность не столько за получение наивысшего промышленно-хозяйственного эффекта, сколько за то, каковы будут последствия этого эффекта для природы и человека».

Не знаю полного регламента обязанностей заместителей министров. Однако смею полагать, что когда обращаешься к министру лично (а мы обращались даже не к министру, а к зампреду Совмина СССР Г. Ведерникову; он, видимо, поручил министрам), элементарная логика велит не перекладывать ответы на замов...

Между тем в «низах» уже есть примеры достойного поведения в экологически экстремальных ситуациях. Я имею в виду не только санитарного врача Иванова, наложившего арест на счета строителей, о чем говорилось в очерке «Ложь на душу населения». Не только.

Живут в селе Екатериновка на Днепропетровщине две старушки. Однажды они проснулись знаменитыми. Было так. (Но сначала чуть отвлечемся, чтобы пояснить психологию современного крестьянина. Противоречия в ней наметились давно. Согнанных в колхозы людей велено было считать хозяевами земли. Ложь эта жива и по сей день. Последствия ее общеизвестны. Бравая песенка о том, что «в колхозах хлеба полные амбары», поначалу обернулась голодом, а позже вечной нехваткой продуктов. Крестьянское подворье, те самые «сотки», обрезаемые порой «по порог», не дали окончательно пропасть хозяину. Семейный подряд, аренда — все это возвращение к «сотке»-кормилице. Крохотный надел земли, помимо всего прочего, сторожит нравственность.)

Жители Екатериновки слыхом не слыхивали о реконструкции «Запорожстали». У них самих случилась беда. Птицефабрика «Орельская» решила строить подле села очистные сооружения для своей базы отдыха. О том, естественно, никого из жителей Екатериновки не спросили. Местное начальство привыкло все решать в узком застольном кругу. И вдруг Любовь Григорьевна Браженка видит из окна хаты бульдозер. Развернувшись и подняв скулу ножа, он идет на огороды. Браженко выбежала во двор, кричит:

— Стой, ирод! Стой, кому говорят!

Ирод — молоденький бульдозерист — и ухом не ведет. Любовь Григорьевна обежала спереди машину и... бросилась под нож.

Внуки у нее подросли. Живут в Днепропетровске, таком же зловонном, как Запорожье, при той же загаженной реке Днепр. Известное дело, часто болеют. Одно спасение — летом к бабушке. У нее и вода в колодце жемчужная, и ягоды клубники, что цветы. Чистый воздух — от леса, посаженного лесником Афанасием Бутенко. Везде по Украине сводили на пеньки деревья. Бутенко же своим трудом стремился возместить разбой современников. Многие сотни и тысячи деревьев посадил мой друг на горе Калитва. Он обладал тем мышлением, на которое рассчитывает ученый Нагорный со своей идеей экологического комбината... Однако поспешим к женщине, распростертой на земле.

— Ты что, с ума сошла?! — орет мальчишка-бульдозерист.

Когда я перечитываю официальные ответы на статью, словно бы слышу крик ведомственного солдата, вижу налитые кровью глаза, в которых ни добра, ни совести нет, пусто, как в кармане нищего. Бульдозерист трясет бумажкой-нарядом, мол, сам директор птицефабрики велел сносить огороды.

Когда нет закона, его место занимают инструкции. Нравственное зерно конфликта на меже возле Екатериновки заключается в том, что схватились хозяин земли Любовь Григорьевна и наемный рабочий, которому наплевать на природу. Прикажут — станет все рушить, не щадя и отчего дома. Господи,

когда же к нам придет понимание, что так жить нельзя: работать для того, чтобы лечиться, и лечиться для того, чтобы работать!

Л. Радюкевич не стесняется: «Улучшение экологической обстановки требует больших капитальных затрат». А мое здоровье, каких затрат оно требует? Что дороже — моя жизнь или кусок железа? Я снимаю берет перед «Диким Западом» хотя бы за то, что там очистили Великие Американские озера. А для того, например, чтобы очистить одно озеро, потребовалось одиннадцать миллиардов долларов! Темза, еще недавно бывшая клоакой, стала экологически чистой рекой, где водятся лососи. Мне представляется единственно правильным принцип: загрязнил биосферу — плати столько, сколько нужно для того, чтобы убрать грязь. Когда у капиталистов затраты на очистные сооружения досигли половины от затрат на производство, мгновенно появилась безотходная технология. Давайте так, товарищ заместитель министра, стройте «Запорожсталь», но не по-браконьерски, платите за каждую молекулу бензапирена, витающего над кроваткой моего ребенка. Пусть ваша реконструкция станет образцом экологического мышления. Как в Японии, где на металлургических заводах работают в белых халатах. Не хотите? Тогда мы вас переизберем, на то и становятся у власти народные депутаты.