Эруа

Отец поставил бутылки на середину стола, и Эруа вынул из буфета два стакана и штопор. Не дожидаясь, пока ему скажут, он достал буханку хлеба и сделал сандвичи с джемом и арахисовым маслом. Тарелку с сандвичами он поставил на стол рядом с пивом.

— Где эти слизняки?

— В ванной.

— Поди достань их.

В ванной он вылил воду из таза, в котором плавали мидии, вымыл их под краном, разъединил жесткие коричневые жабры и отнес мидии на кухню. Затем свернул жгутом газету, чтобы разжечь огонь в печке, но отец сказал:

— К черту печку! Поставь вскипятить электрический чайник, обвари их кипятком, мы и так съедим.

Эруа обдал кипятком мидии, створки раковин треснули и раскрылись настолько, что в щель можно было просунуть лезвие ножа. Он взял из буфета нож для мидий и сел за стол, мечтая поскорее приступить к еде. Но отец приказал:

— Давай еще хлеба!

Когда он нарезал хлеб, намазал куски маслом и положил их на стол, половина мидий успела уже исчезнуть. Эруа схватил самую большую из тех, что остались, раскрыл створки раковины и высосал из нее сок. Черт возьми! Как он голоден!

— Чаю хочешь, Джек?

— К черту чай! — Приятель залез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда бутылку виски.

При виде виски Эруа совсем пал духом. Когда отец пил пиво, он знал, чего от него можно ждать, но когда он пил виски, или джин, или еще что-нибудь из этих фасонистых бутылок, которые потом даже сдать нельзя, трудно было заранее предвидеть, что может случиться. Эруа соскользнул со стула и тихонько вышел через заднюю дверь.

На дворе подморозило, холод пронизывал насквозь, и изо рта шли клубы пара, совсем как когда он учился курить. Он пересек улицу и остановился у освещенной витрины, раздумывая, что ему теперь делать. Люди выставляли за дверь молочные бидоны: он слышал оловянное позвякивание монет. Вдоль улицы светились окна домов, и ему очень хотелось посмотреть, как живут там, внутри, люди, но шторы на всех окнах были плотно задвинуты. Мимо проехала машина с шумной компанией. Фары ярко осветили деревья у дороги.

Дверь дома Эдди Капа открылась, и мистер Кап, огромный темноволосый мужчина, вышел в полосу света.

— Что там такое? — раздался изнутри женский голос. — Мне показалось, что прогудело такси.

— Такси? А кто заказывал такси?

Дверь закрылась, и Эруа так и не узнал, кто же заказывал такси. По вечерам на улице всегда так: собираешь какие-то обрывки чужих жизней.

Вдоль улицы дул холодный ветер. Эруа весь дрожал, по коже у него пошли мурашки. Как жаль, что он забыл надеть свитер! Ему захотелось зайти в пирожковую и погреться, но в эти вечерние часы, особенно по пятницам, там всегда переполнено, к горячим тарелкам не пробиться, и Эруа поплелся дальше.

Дойдя до угла, он стал думать, где он еще не побывал. Нет, он побывал везде. Кроме как домой, больше идти ему некуда.

Он прошел по переулку до железнодорожной линии, втайне надеясь, что, может быть, в этот последний момент что-нибудь да произойдет: драка, пожар, автомобильная катастрофа, — что-нибудь, что отсрочит его возвращение домой. Он ждал, стоя под уличным фонарем, прислушиваясь, но все было тихо, только где-то в конце улицы в одном из домов шумела веселая пирушка.