- Гуд морнинг! - кричали им снизу. - Ура!

- Ура! - отвечали американцы. Собравшиеся наперебой выдавали весь свой запас знаний в области английского языка.

- Итс э лонг вэй ту Типперери! - раздавалось внизу. - Хау ду ю ду! Уот тайм из ит? Тэнк ю вери мач! Ура!

Американцы в восторге бросали вверх шляпы. Снизу ответили тем же. Майский ветер перепутал все головные уборы. Ими долго обменивались, подбрасывая выше и выше, пока шляпы не попадали в руки владельцев. Тогда всё начиналось сначала. Наконец все шляпы были водружены на головы и обе стороны разошлись, в высшей степени удовлетворённые друг другом.

На площадь Свердлова приехал со своим джазом Леонид Утёсов. Его можно было послушать без билетов и контрамарок. Это также было одно из весёлых происшествий Дня Победы. На площади против Большого театра начались танцы.

В отчаянном положении оказались водители автомобилей. Улицы от стены до стены перешли в безраздельную власть пешеходов. Обтекаемые грандиозным человеческим потоком автомобили издавали жалобные стоны. Праздничная толпа относилась к ним с поразительным дружелюбием. Пешеходы похлопывали их по лакированным спинкам, заглядывали в кабины, высказывали шофёрам своё сочувствие, давали советы:

- Подались бы в сторонку куда-нибудь. А то, не дай бог, раздавят! А ну, подсобим!

Даже могучие восьмицилиндровые и двенадцатицилиндровые автомобили-гиганты, ослепительно сверкающие, как боги скорости, влачили в тот день жалкое существование. В широких долинах московских магистралей для них не было места. Всем своим необъятным человеческим богатством столица стремилась к стенам Кремля.

- Папа, смотри, сколько много людей! - говорила девочка. - Смотри, папа, и все такие весёлые, добрые!

- Верно, весёлые и добрые, дочка.

- А как же они победили злых немцев?

- Когда добрых людей рассердят, они становятся очень сильными.

- Тогда я всегда буду доброй. Отец рассмеялся и сказал:

- Правильно, дочка. Только не забудь вовремя рассердиться.

По улице Горького двигались не спеша два седобородых старца. В руках у одного из них имелась громадная бутыль с русской горькой, другой нёс гранёный стакан. Степенно и чинно старцы угощали встречных и с особым удовольствием - офицеров.

- За победу! - провозглашали старцы. - За русское войско в Берлине!

- Наверное, георгиевские кавалеры! - решили прохожие.

Два седых кавалера, продолжая творить торжественный свой обряд, медленно удалялись в сторону Красной площади.

Шли с баянами, с трубами, с мандолинами, и тут же в толпе возникали содружества музыкантов, маленькие оркестры; к ним пристраивались танцующие пары; откуда-то появился даже человек в маскарадном костюме, с накрашенным носом; начался никем не объявленный, самозваный бал на асфальте, и вдруг кто-то вспомнил...

Вспомнилась другая Москва - оборонная, грозная, с потушенными огнями, с армейскими обозами, стоявшими бивуаком на площадях, с колхозными стадами коров и овец, которых гнали через столицу в безопасное место, с ночными тревогами и рёвом зенитных орудий. Траншеи и проволока на окраинах. Сердитые старухи, таскавшие железный лом на баррикады и понукавшие ленивых поторапливаться. Подростки, выбиравшие слуховые окна на чердаках, чтобы кидать оттуда в немцев гранаты. И по ночам сухой стук осколков по крышам, по мостовым, стук ещё тёплых рваных кусочков металла, падавшего из чёрной мглы, где рвались зенитные снаряды. Москва в гневе. Москва рядом с фронтом.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.