Чукотку трудно писать. Море серое и неприветливое, тундра ровная, однотонная, сопки лысые и бесцветные. Такой увидит Чукотку равнодушный человек. Но тому, кто ее полюбит, Чукотка откроется совсем иной: красно - зеленой, яркой, когда встает в небе огромное северное солнце; нежно - голубой, ласковой,

когда бьет в берег холодный прибой; небывало пестрой, огненной, когда взлетает из - за горизонта легкое полярное сияние.

Валерий Цирценс вырос в Певеке, в Чаунском районе. И хотя родился он в Комсомольске - на - Амуре, его родина здесь. Его родина - та Чукотка, которую увидит лишь тот, кто прожил здесь многие годы, кто следил, как встает солнце над Ледовитым океаном, кто дышал горьковато - терпким воздухом тундры, кто слышал тягучую чукотскую песню.

Каждый художник видит мир по - своему. Если привнести в живопись литературные определения, то жанр Валерия Цирценса - баллада, песня. Или иначе: романтизированная реальность. Недаром он очень любит Грина, и на его полотнах неторопливо плывут гриновские корабли мимо холодных чукотских берегов.

Он окончил Крымское художественное училище, жил в Крыму.

- Я тогда совсем не мог писать, - вспоминает он. - Вокруг ошеломляющая красота, а я равнодушен. Не мое это...

Мир его картин лежал далеко на востоке, за тысячи километров от теплого и яркого Крыма, и художнику (человеку!) было трудно без этого мира. Когда он вернулся в Певек, мир его картин - до того далекий и зыбкий - ожил, обрел реальность. Он был рядом, начинался сразу за этюдником, и Валерий снова жадно начал писать.

Он еще очень молод (что такое двадцать шесть лет для художника!) и пока лишь ищет себя в живописи, часто на ощупь, интуитивно. Он легко увлекается, и порой в его картинах чувствуется «чужая рука». Но он много работает, много ездит по Чукотке, и старая картонная папка его полна этюдов. А в маленькой мастерской в Магадане появляются новые картины, на которых та Чукотка, какую видит и любит Валерий Цирценс.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.