Два великана

- И драться повеселее будет! - отозвался Степан.

Стольник и воевода князь Юрий Барятинский, вышедший из Казани в поддержку Урусова и Милославского, запоздал к битве за Симбирск на каких-нибудь четыре часа. С вечера Милославский выслал к нему гонцов с вестью, что Разин вот-вот выйдет к Симбирску из Белого Яра. Барятинский поспешал, но в двух местах его задержали лесные болота, которые пришлось обходить стороной. Впрочем, Барятинский не беспокоился, что без него Милославский не оправится с толпами разинской голытьбы. К тому же он знал, что, кроме Милославского, ко встрече с Разиным подойдёт окольничий князь Урусов, который вышел из Казани ещё раньше.

Смешно было представить себе, что два таких опытных воеводы с хорошо оснащёнными полками могут быть биты толпами голого сброда. Бывалый во многих боях воевода, Юрий Никитич уже снискал себе славу в битвах со шведами и поляками. Он был сторонник нового обучения ратных людей на иноземный лад. В Москве в стрелецком приказе один из первых он подавал свой голос за то, чтобы стрельцов обучать иноземному строю. Он ездил в Данию и в Голландию вербовать офицеров на царскую службу, охотно учился сам и перенял все ухватки иноземцев. Под его началом теперь был лёгкий рейтарский полк, который он беспощадно гонял, чтобы достичь совершенства. Он верил в непобедимость своих рейтар, состоящих на треть из наёмных поляков, шведов, датчан и голландцев и всего на две трети из русских дворян и детей боярских.

Воевода не считал бы за честь победу над мужичьём и «нестудерованными» казаками. Он считал, что его рейтарам должно достаться на долю одно - врезаться в бегущие толпы уже разбитых мятежников, преследовать их, рассеять и гнать, добивая, топя и вешая по деревьям...

Вести, которые Барятинский получил от симбирских дворян, поутру убежавших от Разина, вызвали в нём лишь презрение к симбирскому воеводе, к дворянскому и стрелецкому войску. Не думая ни о какой осторожности, он повёл свой полк прямо в лоб на Симбирск, уверенный в том, что первым ударом сомнёт мятежные скопища!. Он считал, что их вообще надо бить не саблями, а простыми плетьми...

Подъездчики, высланные Еремеевым по Казанской дороге, прискакали с вестью, что на город идут не стрельцы, не солдаты, а два полна конных рейтар. Разин лишь тут убедился, что это не воевода Урусов, который обходом пошёл от Алатыря. Значит, Урусов мог грянуть сам по себе в любой час...

Атаман послал на Свиягу к Сукнину и Пинчею сказать, чтобы крепче глядели дорогу с Алатыря.

К Серебрякову и Фёдору Каторжному, которые держали в осаде симбирский острожек, Разин послал казака упредить, чтобы зорче смотрели, не пропустили вылазки.

И вот впереди показались рейтары, в коротком немецком платье, с лёгкими мушкетами у сёдел, в кольчугах, с железными нагрудниками, надетыми на лошадей, подобранных в масть...

Разин тотчас отправил к Лазарю Тимофееву и к Чикмазу казаков с приказом пехоте держатъ копья ниже, метить коням не в грудь, а в брюхо, не защищенное железом.

Судя по тому, как спокойно, походным строем идут рейтары, Разин с товарищами подумал, что воеводе ничего не известно о взятии города и он подойдёт вплотную, не опасаясь их нападения.

У Сергея зачесались ладони, и единственный глав его сверкнул торжествующим огоньком.

- Ух, Стяпан, как я их резану-у!... - прошептал он, словно опасаясь, что рейтары могут его услышать.

Но внезапно затрубили весёлым напевом вражеские медные трубы, кто-то выкрикнул в рейтарских рядах, и рейтарский полк в тысячу всадников без остановки и всякой задержки, на ходу, легко перестроился к бою...

- Вот ловко! - не удержался Степан, обращаясь к Бобе, словно это проделал не враг, а один из его атаманов.

Но в тот же миг все рейтары пригнулись ко гривам, сабли тускло блеснули над их головами, а лошади бурей рванулись влево, заходя полукругам на пехоту Лазаря Тимофеева.

Сергей запоздал ударить ив пушек - рейтары рядами своей пехоты были теперь отделены от холма, где стояли пушки...

С холма было видно, как разом все дрогнули и повернулись казацкие копья, встречая в лицо изменившего направление врага...

Земля дрожала от топота конских подков. Грозный крик пролетел над полем. И вдруг, не выдержав перед этой железной лавиной закованных в колонтари и кольчуга людей и покрытых нагрудниками коней, несколько человек из саратовских стрельцов и донской пехоты, покинув свои места, бросая копья, пищали, пустились бежать...

Степан увидал, как сам Лазарь, а с ним ещё с десяток казаков пытаются удержать бегущих, как сами они бесстрашно остановились, целясь в зарвавшихся всадников. Ударили выстрелы. Несколько казаков и стрельцов опомнились, остановились... Вот сеча идёт... Но поздно! Было бы раньше держаться! Пятятся к пушкам... Ещё побежала кучка стрельцов!...