– Однако ничего я там не обнаружил – лишь трава была утоптана. И я медленно пошел дальше, глядя по сторонам... И тут я увидел шампиньон!
– Вот и отлично, – сказал я и посмотрел на часы, что не произвело на рассказчика никакого впечатления.
– И вообще на той поляне оказалось много шампиньонов, я даже удивился, что раньше их не заметил. А пока я там бродил, то и решил, что нельзя с таким недоверием относиться к Наташе. Нет, подумал я, надо попросить у нее прощения...
Пауза. На минуту, не меньше. Я терпеливо ждал. Сейчас должен появиться таинственный разлучник либо должна возвратиться Наташа, подбежать сзади, ласково закрыть ему глаза ладонями и спросить: «Угадай, кто?».
– Ив этот момент, – продолжил он, наконец, – я понял, что на поляне нет столбов для забора. Только ямы.
– Какие еще ямы?
– Ямы для столбов. Ямы для столбов, понимаете, были, а сами столбы лежали на земле. Вот, подумал я, и галлюцинации начинаются. Тогда я ушел из парка. И пошел к остановке сто второго троллейбуса.
«Кажется, рассказ подходит к концу», – с облегчением подумал я.
– Но там не было остановки сто второго троллейбуса, потому что там была остановка автобуса «Б», хотя такого автобуса в Москве нет. Я был в смятении и даже не удивился, а подошел к стоявшей там женщине и спросил: «А где останавливается сто второй троллейбус?» А она ответила, что не знает. «Как так? – спросил я. – Ведь я только полчаса назад на нем сюда приехал. Вы, наверное, не здешняя? » Она возмущенно на меня поглядела – и ни слова в ответ. Ладно, думаю, схожу с ума. Лучше, чтобы об этом никто пока не знал. И как ни в чем не бывало спросил: «Как доехать до метро «Аэропорт»?» – «До метро «Аэровокзал»? Садитесь на автобус, сойдете через шесть остановок». Вы что-нибудь понимаете?
– Понимаю, – сказал я. – Сейчас вы мне расскажете, как проснулись и решили поведать свой сон любимому учителю.
– Ни в коем случае! – воскликнул Морис. – Это был не сон.
И в доказательство своей правоты он основательно грохнул кулаком по письменному столу. Я поймал на лету телефон. В литературе зафиксированы различные формы любовного помешательства. У многих народов любовная одержимость считалась вполне допустимым и никак не позорным заболеванием.
– Так слушайте дальше! Когда автобус подошел к метро, и я увидел над входом выложенную золотыми буквами надпись «Аэровокзал», я понял, что не ошибся в своем диагнозе. Я спятил. Я старался глубоко дышать и думать о посторонних вещах. Спустился вниз, подошел к контролю, нашел в кармане пятак и опустил его в автомат, но он застрял в щели. Дежурная спросила у меня, в чем дело. Покажите, мол, мне ваш пятак. Я показываю, а она говорит, что он желтый! Пятаки, дескать, должны быть белые, а он желтый. И показывает мне тонкий пятак из белого металла. И смотрит на меня так словно я этот пятак сам изготовил. Я покорно поднялся на улицу. И знаете, чем больше я глядел вокруг, тем более меня поражало несовпадение деталей. Именно деталей. В целом все было нормально, но детали никуда не годились. Человек читает газету, а название у нее не в левом верхнем углу, а в правом нижнем, трамвай не желто-красный, а зеленый – и так далее...
Я молчал. Морис казался нормальным. Даже следы волнения, столь очевидные в начале его рассказа, исчезли. Он даже забыл о своей возлюбленной. Это не Меджнун, это просто очень удивленный человек.
– И тогда я допустил в качестве рабочей гипотезы, что попал в параллельный мир. Вы читали о параллельных мирах?
– Не читаю фантастики, – ответил я, излишней категоричностью выдавая себя с головой, ибо как бы мог я узнать о параллельных мирах, не читая этой самой фантастики?
– Ну все равно знаете, – сказал Морис. – И эта версия полностью оправдывала Наташу. Она, как и другие грибники, бродила по поляне, ступала в эту низинку, которая каким-то образом оказалась местом перехода из мира в мир, попадала туда и как ни в чем не бывало продолжала свою охоту. А может быть, грибники знают о свойствах этого места и пользуются им сознательно, не придавая тому большого значения...
Тут он замолчал, подумал и добавил:
– А может, кто-нибудь из них и остался в параллельном мире.
– Ну да, вернулся домой и встретил самого себя, – заметил я. Но Морис меня не слушал.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
На вопросы «Смены» отвечает председатель ЦК ДОСААФ СССР, трижды Герой Советского Союза, маршал авиации Александр Иванович Покрышкин