Добровольцы свободы

Высокие боевые качества показали в Испании советские добровольцы-танкисты. Они сражались на всех фронтах: под Мадридом и Теруэлем, на реке Эбро и в горах Гвадаррамы, под Гвадалахарой и Бельчите. И везде танкисты пользовались заслуженной любовью и уважением бойцов Республиканской армии.

Особенно прославилась группа советских добровольцев-танкистов под командованием П. М. Армана. В первом же бою 26 октября 1936 года танкисты-добровольцы в боевом содружестве с испанскими бойцами показали чудеса храбрости. Лейтенант Павлов под кинжальным пулеметным огнем противника вылез из танка, исправил поврежденную ходовую часть машины, втащил тяжело раненного командира башни — испанского товарища.

Командир танкового взвода лейтенант Склезнев Георгий Михайлович героически погиб в борьбе с фашизмом на испанской земле. За совершенные подвиги он посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза. В реляции о представлении к этой высокой награде говорится:

«Во время январских боев у Махадаонды Склезнев совершил следующий подвиг. Его танк загорелся от прямого попадания снарядов, пламя достигло нескольких метров высоты. Ежеминутно могли взорваться боеприпасы, которые еще почти не были израсходованы. Экипаж уже вышел из танка. В это время Склезнев вскочил в горящий танк, завел его и, как огромный факел, привел за закрытие, куда не достигал огонь противника. Здесь пожар был быстро потушен Склезневым и другими бойцами.

Во время февральских боев на реке Хараме при первой атаке ворвался в расположение противника и уничтожил полностью прорвавшиеся его части.

Погиб во время второй атаки в районе Арканады 12 февраля 1937 года. Память о Склезиеве, подлинном герое, свято хранится танкистами Республиканской армии».

В донесении советского военного атташе в Испании В. Е. Горева от 16 января 1937 года говорится:

«Невозможно описать героизм ваших танкистов, которые вырывались вперед, вступали в единоборство с батареями, вносили разрушения в боевые порядки противника. Часто приходилось использовать танки в нарушение всех технических и уставных норм, и никогда не было отказа и сомнения в выполнении задачи. Танкисты вели бой целый день, возвращались в район сбора с темнотой, за ночь восстанавливали машины и с утра опять вступали в бой. Весь личный состав группы Армана является лучшим примером героизма и преданности наших людей».

За исключительные боевые заслуги по руководству танковой группой и проявленный при этом героизм Полю Матисовичу Арману присвоено звание Героя Советского Союза.

Сохранилась записка самого П. М. Армана от 16 января 1937 года. В ней сказано:

«О своих людях я не могу сказать ничего плохого. Исключительно упорные и смелые люди. Я никогда не ожидал, чтобы молодняк, который в своей жизни видел только единственное горе — когда я их сажал на гауптвахту, — мог выдержать такие упорные бои, причем в первом бою было б убитых. Несмотря на это, во второй бой пошли все, правда, были несколько бледнее обыкновенного, но шли все уверенно. Не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь манкировал, находил способы отказаться от боя. Наоборот, когда я не мог послать всех, посылал только часть, то оставшиеся на базе приходили ко мне и спрашивали: скажите, что я сделал, что вы не посылаете меня? В частности, это было с командиром танка тов. Лысенко, он получил сильный ушиб, имел опухоль и ожоги. Когда у меня представилась возможность отправить его в госпиталь в Мадрид, а на его место взять другого, он пришел ко мне и говорит: что я вам сделал, что вы не хотите со мной идти в бой? Пришлось оставить его.

Такой же случай был с лейтенантом Колосовым, который получил ранение в плечо и все-таки не покидал боя. Мелкие ранения и контузии никогда не препятствовали продолжению боя.

К вечеру все всегда были страшно утомлены, а ночью должны были готовить танки к завтрашнему бою».

В октябре 1937 года под Фуэнтес-де-Эбро разгорелся тяжелый бой. Танковый полк Республиканской армии, в котором сражались советские добровольцы, атаковал сильно укрепленные позиции противника. Наблюдавший за этим боем прославленный командир 35-й Интернациональной дивизии Кароль Сверчевский — «генерал Вальтер», прибывший в Испанию вместе с советскими добровольцами, писал: «Как непосредственный и ближайший свидетель атаки «БТ», я хочу засвидетельствовать исключительную дисциплинированность, полное и безоговорочное выполнение ими своей задачи».

Танк механика-водителя Семенова, в котором находились два испанских товарища, был подбит на территории противника. Всю ночь фашисты обстреливали танк, забрасывали гранатами, но экипаж отразил все атаки врага. Фашисты предложили экипажу деньги и обещали сохранить жизнь при условии, что все выйдут из танка. Экипаж не сдался.

Перед нами дневник командира танка комсомольца Сергея Лапустина, его несколько наивный, но бесхитростный и правдивый рассказ об испанских событиях:

«На далеком Пиренейском полуострове раскинулась благодатная страна Испания. Но эта страна вот уже второй год обливается кровью своих сынов, борющихся с мировым фашизмом за свое светлое будущее. В Испанию стекаются лучшие представители рабочего класса других стран. Прибыла и наша группа интернационалистов, и нас зачислили в танковый полк. Экипаж мой дружный. Я, водитель мой Володя Кручинин, командир башни Хосе Пастор, моторист Сантьяго Вега — все живем единой мыслью: скорей бы в бой.

Нас постигла неудача: танк был подбит в первом бою. ...Фашисты ночью поставили часовых на танк, сняв с машины привязанные манты (одеяла), расстелили их на башне танка и легли спать. Мы с фашистами очутились бок о бок, только нас разделяла броня на башне. Водитель после бессонной ночи под Бельчите заснул и захрапел. Я его схватил за голову и шепчу ему: «Володька, не храпи». Но он, не разобрав спросонок, в чем дело, повернулся на сиденье, зацепил бачок с водой, и последний с грохотом шлепнулся на железный пол. Часовые, которые находились на танке, быстро с него соскочили, доложили командиру, что люди в танке живы, и принялись ломом и киркой вторично открывать танк. Пришло решение: «Быстро открыть люк, выстрелить из пистолета в того, кто открывает киркой». Так и сделали. Я подлез к водителю и говорю: «Открывай люк». Володя быстро открыл, я выстрелил из пистолета в живот человеку с киркой, тот пронзительно завыл, кирка упала, а Володька плотно захлопнул люк, фашисты, отскочив в сторону, бросили на танк несколько гранат, но они нам ничего не сделали.

Обозленные своим бессилием, фашисты решили сжечь танк. Полетела на танк первая бутылка с бензином и фосфором. Танк загорелся. Мы решили, что все кончено. Расцеловались в последний раз, распределили очередь стреляться из пистолета, но умирать не хотелось. Думаю, все-таки глупо умирать, когда в жизни сделал еще очень мало. Думаю, вот если бы на моем месте был такой человек, как Чапаев, смог бы он выбраться из этой стальной коробки или нет? Сердце дало ответ, что, наверное, смог бы. В этот момент сзади танка, метрах в 10 — 15, залаяли два фашистских пулемета. По танку стала бить фашистская мортира, и после каждого попадания в танк Хосе Пастор, командир башни, ругается. Но броня крепкая, и мортирка ее не пробивает.

Неожиданно с нашей стороны бьет по танку артиллерия. Быстро соображаю: наш танк расстреливают свои. Ну, теперь-то уж, кажется, действительно конец. Решили застрелиться, чтобы не быть искалеченными своими снарядами. Но вдруг увидели, что часть снарядов ложится в окопы фашистов, и они убежали из ближнего окопа. В этот момент снаряд попал в левый бензобак, бак разорвало, бензин вспыхнул. «Открывай передний люк, вылезай в окоп!» — командую я. Володька открыл люк, выпрыгнул в окоп к фашистам, я за ним. Последним вылез командир башни. «Бегите вперед, я сзади буду вас прикрывать с пистолетом!» — крикнул я. Володя вскочил на бруствер, за ним Хосе, я остался в окопе. Меня заметили, и весь огонь перенесли на меня. Я перемахнул прыжком проволочное заграждение, грохнулся на землю и лег в небольшую межу, которая едва прикрывала тело. Около меня рвутся разрывные пули. Постреляв минут 10, фашисты решили, что я убит, и перевели огонь в другую сторону по нашим позициям. «Пока фашисты переведут на меня прицел, пока переставят его, пройдет много времени, и я успею добежать до основного бугорка». Я вскочил и бросился бежать. Перебравшись через проволоку, рухнул в свой окоп. Там я встретил товарищей. Хосе Пастор был тяжело ранен.