Газеты смаковали эти подробности, но настоящая сенсация разразилась с появлением в прессе материалов, освещавших отношения Марии с матерью. Эти отношения, никогда не отличавшиеся особой теплотой, значительно ухудшились после того, как Мария поняла, что больше не нуждается в опеке Эванхелии. И когда та отправила дочери письмо, в котором потребовала, чтобы она выделила ей ежемесячное содержание, Мария вспылила. В ответном письме она упрекала мать в том, что та лишила её детства и эксплуатировала её талант. Эванхелия позднее передала это письмо в газеты, и оно шокировало публику. «Не обращайся ко мне со своими проблемами, - писала дочь. – Я свои деньги зарабатываю тяжёлым трудом. Ты ещё достаточно молода, и тоже можешь работать. Если же тебе не хватает денег на жизнь, можешь выброситься из окна или утопиться».

     Мария категорически отказывалась встретиться с матерью. Отказывалась и говорить на эту тему с журналистами. Эванхелия не осталась в долгу и выпустила книгу, полную упрёков в адрес неблагодарной дочери.

     Что ж, Мария всегда отличалась способностью преувеличивать и драматизировать свои горести и обиды. Однако нельзя не признать, что она имела основания обижаться на мать, которая долгое время относилась к ней, как к «машине для зарабатывания денег».

     Между тем, слава Калласс росла. Всевозможные обвинения и нападки завистников ничуть не портили ей настроение. Напротив. «До тех пор, пока я слышу их змеиное шипенье, я знаю, что я наверху, - говорила она, - когда же они смолкнут, я пойму, что начинаю скользить вниз».

     За годы успеха Мария приобрела репутацию певицы, способность исполнить любую роль. Критики писали: «Каллас может петь всё, что было когда-либо написано для женского голоса, презирая обычные границы сопрано, меццо-сопрано и контральто, как будто природа их вовсе не создавала».

     Работала она самозабвенно. Однажды на генеральной репетиции «Тоски» в лондонском «Ковент-Гардене» её парик коснулся зажжённой свечи и загорелся. Но даже когда от него повалил густой дым, вошедшая в образ Мария продолжала петь. Тогда её партнёр, великий Титто Гобби ринулся через всю сцену и затушил пламя.

     Она навсегда запомнила чувство унижения, которое испытала, когда из-за чрезмерной полноты вынуждена была отказаться от партии мадам Батерфляй в «Метрополитен». Да и туалеты, которые она в то время носила, также изысканными назвать было нельзя. Однажды в начале 50-х они с мужем посетили в Милане модный бутик, принадлежавший мадам Бики, одной из самых известных кутюрье Италии. (Она, кстати, приходилась внучкой великого Пуччини). Глядя на изысканные наряды, Мария только кусала губы - ни один из них она не могла примерить, а, уходя из салона, обронила лишь одну фразу: “I’ll be back”.

Она сдержала своё обещание и вернулась в салон мадам Бики. Правда, произошло это через несколько лет после её первого визита. За это время с ней произошла чудесная метаморфоза. Ещё в декабре 1952 года она весила 94 кг, а к весне 1954  её вес составлял уже 65 кг. В конце концов, ей удалось снизить его до фантастических 53-х килограммов. Это при росте в 173 см! Как она сумела совершить это чудо, осталось тайной. Утверждали даже, что она специально заразила себя глистами, которые и уничтожили её жировые отложения.

     Впрочем, итальянская фирма «Пастифичио Пантанелла», выпускавшая так называемые «физиологические макароны», заявила в прессе, что Мария похудела благодаря тому, что питалась их продуктом. Калласс подала на фирму в суд. Владельцем компании оказался племянник папы Пия XII, князь Маркантонио Пачелли. Во время аудиенции, которой папа удостоил великую певицу, он намекнул ей, что был бы признателен, если она отзовёт свой иск. Однако Мария, которая по вероисповеданию была православной, не испытывала особого пиетета к понтифику и оставила его просьбу без внимания. Процесс она выиграла.

     Явившись в своём новом обличье к мадам Бики, Калласс стала одной из самых преданных её почитательниц. Её страсть к нарядам поражала видавших виды светских хроникёров. Один из журналов в 1956 году сообщал, что гардероб оперной дивы включает 25 роскошных меховых манто, 150 пар туфель, 200 платьев и 300 шляпок.

     Летом 1959 года на одном из светских приёмов в Венеции Мария познакомилась с греческим мультимиллионером, владельцем танкерного флота, Аристотелем Онассисом. Тот пригласил её с мужем совершить круиз на его роскошной яхте «Кристина». Там и начался их бурный роман. Мария рассталась с Менегини, с которым прожила двенадцать лет.

     «Я создал Каллас, а она нанесла мне удар ножом в спину, - заявил Менегини, - Онассис же, используя имя великой певицы, просто пытается придать романтический ореол своим грязным танкерам».

     Марию, однако, не волновали выпады покинутого мужа. Аристотель, Ари, как она его называла, стал её первой настоящей любовью. До этого мужчины совершенно не волновали Марию. По её собственным словам, секс она открыла в тридцать шесть лет только благодаря Онассису.

     А мультимиллионер, который был уже в разводе из-за романа с Каллас, не собирался жениться на Марии, хотя она так этого ждала.

     Мария относилась к Арии с поистине материнской заботой. Во время их круизов на «Кристине» Онассис имел обыкновение расхаживать по палубе в одних шортах. Когда поднимался хотя бы небольшой ветерок, Мария тут же спешила набросить ему на плечи рубашку или свитер. Она следила за тем, чтобы он не пил слишком много. Ей нравилось называть его «мой паша». Только мать и сестра Артемис так баловали своего Ари.

     Онассис также проявлял к любовнице необыкновенное внимание и заботу. Когда она ночевала в апартаментах отеля в Монте-Карло, под которыми располагался его офис, он, чтобы не мешать её отдыху, приказывал своим служащим снимать обувь и запрещал пользоваться лифтом. Он дарил Марии меха, драгоценности, купил в Париже великолепную квартиру, расположенную в нескольких шагах от Триумфальной арки. Властолюбивый во всём, Аристотель навязывал ей свои вкусы даже в одежде. Мария нравилась ему в чёрном, и она заказывала себе одно чёрное платье за другим, хотя сама предпочитала красный и бирюзовый цвета. Он заставил её изменить причёску, и, надо признать, что короткая стрижка, которую она сделала у лучшего стилиста Парижа, была ей гораздо больше к лицу, чем прежняя. По настоянию Онассиса, она перестала носить очки, заменив их контактными линзами.

     Как ни старалась Мария угодить своему «паше», Онассису порой доставляло удовольствие обижать любовницу, которую весь мир считал богиней. Однажды по дороге на какой-то приём Каллас долго пыталась привлечь внимание Ари к её новой модной шляпке, маленькой и очень изящной. Наконец она прямо спросила: «Ари, ты ещё ничего не сказал о моей шляпке». Онассис критически оглядел Марию с головы до ног: «Гармония, любовь моя, во всё должна быть гармония». «Что ты имеешь в виду?» – недоумевая, спросила она. Ари ухмыльнулся: «Либо надень шляпку побольше, либо укороти себе нос».

     Впрочем, было бы ошибкой изображать Марию этакой покорной овечкой, безропотно сносившей оскорбления любимого мужчины. Порой между ними происходили словесные баталии, переходившие в настоящий рукопашный бой, и не всегда победителем в них оказывался Онассис.

     Разумеется, Марии с её гордостью нелегко было примириться с положением любовницы. Её мало интересовало состояние и подарки Онассиса. Ей нужен был он сам. Она обожала Арии, и всю нерастраченную нежность без остатка дарила ему. Неопределённость в их отношениях  заставляла её страдать. У нее появились серьёзные проблемы с голосом. Эмоциональное состояние певца всегда сказывается на его вокальных данных, но Мария в этом отношении отличалась особой чувствительностью. Нервные переживания и стрессы буквально «убивали» её голос. «Петь может только счастливая птица», - часто повторяла она. Иногда из-за плохого самочувствия ей приходилось откладывать спектакли. Некоторые музыкальные критики и прежде находили в её голосе «металлический привкус», а также отмечали нестабильность её верхних нот. Теперь эта нестабильность усугубилась. Порой Мария не могла взять особенно высокую ноту, тогда она останавливала оркестр и повторяла неудавшийся пассаж.

22 мая 1964 года на представлении «Нормы» в парижском L’Opera зал разделился на два враждующих лагеря – поклонников и противников Каллас. Среди первых была супруга принца Монако – Грейс, Чарли Чаплин, Ив Сен-Лоран. Противники певицы шикали, свистели, мяукали. После окончания спектакля в коридорах театра разгорелась настоящая битва. Какая-то старушка, поклонница Марии, сорвала очки со столь же почтенной дамы из другого лагеря. Элегантный и воспитаннейший Ив Сен-Лоран лягал противников своего кумира ногами. (Тем ещё повезло – на спектакле не присутствовала Марлен Дитрих, которая обожала Марию, а нравом Марлен всегда отличалась крутым.) В потасовку вынуждена была вмешаться полиция.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.