Девять братьев

- В лучшем случае вроде вчерашнего, - сказал Костин.

- Тю! - сказал Карякин весело. - К полудню всё разнесёт.

Был он человек бодрый, жизнерадостный и всегда предполагал только хорошее.

Костин как старший по званию и должности сел в кабину рядом с шофером; остальные полезли в кузов. Ехали стоя, положив руки на плечи друг друга и опершись спинами о крышу кабины.

- Головы! - вдруг крикнул Карякин.

Все разом присели и пригнули головы. Карякин захохотал. Это была шутка, которая повторялась каждое утро и всегда с успехом. При въезде на аэродром полуторатонка должна была пройти под шлагбаумом, и лётчикам приходилось нагибаться, чтобы не удариться. Но Карякин всякий раз кричал: «Головы!» - за сотню метров до шлагбаума и, наслаждаясь, глядел, с какой стремительностью все приседали. Сам он - при коротеньком своём росте - шлагбаума не боялся.

В землянке командного пункта - «во дворце» - их встретили Рассохин и Ермаков. Рассохин был уже в шлеме, и все поняли, что вылет несмотря на плохую видимость сегодня состоится.

- Задание уже есть, - сказал Рассохин. - Пойдём шестёркой. На штурмовку. Работа ювелирная...

«Ювелирной работой» или «штурмовкой на пятачке» в эскадрилье называли штурмовку какого - нибудь очень маленького участка на самом переднем крае, в непосредственной близости от наших войск. Такая штурмовка требовала необычайной тщательности и точности: нужно было не задеть наши войска, готовые к прыжку вперёд, к атаке. Дело это было рискованное, потому что приходилось спускаться очень низко, лезть навстречу зенитному огню.

Маленькие острые глазка на широком лице Рассохина оживлённо голубели. Он рассказал, что немцы поставили батарею на лесистом бугре и бьют по дороге через озеро. Наши войска почти окружили бугор, но выбить немцев не удаётся. Приказано штурмовать бугор с воздуха.

- Вытащите карты, - сказал он. - Рассмотрите квадрат «В»...

Все раскрыли свои планшеты и вытащили карты. Все, кроме Никритина.

- А ты чего же? - спросил его Рассохин.

- Моя машина не готова, товарищ капитан, - сказал Никритин.

- Пойдёшь на машине Рябушкина. Ну, давай. давай!

Никритин мгновенно раскрыл планшет. Ему, конечно, немного было жаль Рябушкина, но всё внутри у него дрожало от радости.

Взметая вихри колючей снежной пыли, шесть самолётов, переваливаясь, выползли из рефуг и построились в ряд на линейке. Лётчики, сидя а кабинах, опробовали моторы. Моторы ревели. Потом самолёты поползли к старту. Рядом с каждым самолётом шёл его техник, «хозяин» машины, держась правой рукой за левое крыло. На старте построились опять.

Ракета на взлёт. Над белым полем аэродрома повис комок лилового дыма. Техник ногой выбил колодки из - под лыж машины Рассохина, и машина Рассохина рванулась вперёд. Перебежав через аэродром, она, распластавшись, повисла над лесом и затем круто свернула влево.

Никритин взлетел вторым. Он мчался по аэродрому, набирая скорость. Лес вырастал перед ним приближаясь; он уже видел каждую отдельную ель. Казалось, он сейчас врежется в них - в эти густые, широколапые ёлки; но мгновенье - и он уже над ними.

Рассохин делал широкий круг над аэродромом Никритин пошёл по прямой, чтобы догнать его. Взлетел Алексеев. Никритин пристроился к Рассохину справа, Алексеев - слева.