Во время воины в составе группы журналистов я посетил Севастополь сразу же после его освобождения. Мы вылетели на самолете из Москвы и приземлились в Симферополе, а оттуда на джипе пересекли Крым. В те дни бойцам Красной Армии еще приходилось наталкиваться на отдельные очаги сопротивления недобитых фашистов. В горах то и дело слышалась стрельба. Когда мы подъезжали к совершенно пустому Севастополю, чтобы затем отправиться в район боевых действий на полуостров Херсонес, который был буквально усеян трупами немецких и румынских солдат, мы встретили девушку-регулировщицу в красноармейской форме.

На вид ей было лет шестнадцать, хотя, возможно, она была и старше. Там, на подступах к разрушенному городу, в запыленной и выцветшей гимнастерке, в берете и сапогах она своим жезлом так ловко направляла движение грузовиков, джипов, мотоциклов и танков, что напоминала заправского постового с центральной московской улицы. Правда, улицы не было. Город лежал в руинах.

Девушка привлекла меня своей цветущей молодостью. Хоть я и сам в ту пору был очень молод, все же сердце мое наполнилось сочувствием ко всем молодым советским воинам, мужчинам и женщинам, вынужденным посвятить юность жестокой битве с врагом. Всю тяжесть войн, как правило, в значительной степени выносит на своих плечах молодежь, и эта регулировщица не была исключением. Однако в ее глазах, в ее целомудренном лице, в той серьезней, с которой она выполняла свою работу, было что-то особенное. Глядя на нее, я инстинктивно почувствовал, что общество, рождающее таких людей, непобедимо. Она была его воплощением, хотя и не сознавала этого.

С тех пор, когда меня охватывает тревога за судьбу нашей планеты, я всегда вспоминаю эту девушку. Она знала, что ей делать, и, несмотря на молодость, без колебаний несла, как говорится, свой крест.

Вообще-то я не думаю, чтобы молодежь в различных уголках земного шара, так уж отличалась друг от друга: все молодые люди и девушки хотят работать, приносить пользу и быть уверенными в том, что в жизни им уготована широкая и светлая дорога. Но разница все-таки есть. Особенно сейчас, когда у нас в стране шестнадцатилетние уже не уверены в том, что смогут получить работу. Они знают, что скорее всего не найдут ее. Слишком часто в наших промышленных городах встречаешь молодежь, у которой уже нет юношеского задора, потому что будущее ее беспросветно. Шестая часть английской молодежи в возрасте от 18 до 25 лет не имеет работы, и у нее нет никаких перспектив на ее получение. В ближайшие годы в наиболее промышленно развитых районах нашей страны тридцать процентов молодежи пополнят ряды безработных, а многим ее представителям в возрасте до двадцати лет так и не придется работать.

Поэтому, когда я смотрю на советскую молодежь, я вижу не просто молодых людей и девушек. За последние сорок с лишним лет я очень часто бывал в Советском Союзе, и мне доводилось много беседовать с вашей молодежью. И не только беседовать. Я видел, как она трудится и в буквальном смысле слова растет. На моих глазах вместе с ней росло и все советское общество. Забота о молодежи лежит в основе этого общества, и молодежь, в свою очередь, заботится о нем.

Я не встречался с молодыми строителями БАМа, но я знаю, как молодежь возводит высоковольтные линии электропередач вдоль этой великой транссибирской магистрали. Я видел, как молодежь трудится на судах дальнего плавания, на полях, заводах и фабриках, в городских государственных учреждениях, в школах и университетах. Ваша молодежь бывает веселой, бывает и печальной. Иногда ей приходится идти на жертвы. Тем не менее никогда мне не доводилось видеть у советских молодых людей и девушек безнадежно потухшего взора, столь характерного для нашей безработной молодежи.

Свежи у меня в памяти и впечатления от посещения советских школ. Я побывал в стольких из них, что даже затрудняюсь их все перечислить. Обычные школы, спецшколы, сельские школы, городские школы. Со многими из них я веду переписку. В моем рабочем кабинете немало вещей и подарков, присланных советскими детьми, с которыми я никогда не встречался, но с которыми поддерживаю связь. То, что советские педагоги сумели так воспитать молодежь, всегда вселяет в меня чувство глубокого уважения к ним. Однажды я спросил советскую учительницу, что она думает о своих пятнадцатилетних учениках. Вот что она мне ответила: «Я считаю их своими детьми. Педагогически это не всегда правильно, поскольку все-таки есть разница между матерью и преподавателем. Но к нашей молодежи нельзя относиться иначе. Даже если они нарушают дисциплину и недостаточно хорошо учатся, я пытаюсь разобраться в причинах, пенять мотивы тех или иных действий, порой неправильных, но почти всегда искренних».

В нашем обществе обратная картина. Тяжесть нашей обыденной жизни почти неизбежно приводит к тому, что нашу молодежь учат лицемерить: лицемерить в отношениях друг с другом, лицемерить в выполнении своих обязанностей перед обществом, лицемерить, выражаясь высоким стилем, даже перед собой в понимании долга человека перед человечеством.

Когда я размышляю о целеустремленности вашего общества, когда наблюдаю, как множество молодых людей и девушек трудятся с убежденностью в правильности того, что делают, с верой в свои силы, в стабильность, разумность и справедливость своей общественной системы, я вновь вспоминаю регулировщицу на окраине Севастополя, которая среди руин, в суматохе военного времени являла все эти замечательные качества. Я считаю, что все это в идеале должно быть типичным для молодежи любой страны. В том, что это характерно для советской молодежи нашего времени, доказано многократно, в условиях и войны и мира.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.