I

Я проснулся, когда вкрадчивая скрипка раскачивала фиолетовую тишину рассвета. Чуть слышно пробуждался телефон. Под окнами с отчаянной нежностью блеял ягненок. Потом пропели петухи. Проголосили два заводских гудка. Печально проревела на дворе корова. Монотонно застучал дизель.

Крутой ржаной запах лежавшей под дождем соломы и размазанной ненастьями земли странно сочетался с запахом бензина и цинковых белил, хлородонта и цветущих яблонь, нефтяного дыма и травы.

Вечером я видел на берегу пруда кучу бревен и досок, оранжевые штабели свежего кирпича, длинные металлические балки.

Ветер трепал, словно пальцем угольщика написанные, театральные афиши.

На площади раскачивалась неоседланная карусель.

Сыпался мелкий, словно недозревший дождик.

Матовые лужи электрического света медленно ползли над острыми и частыми крышами построек.

В доме встретила меня старушка с фольговыми чистыми глазами, потом пришел кривой старик, хозяин Лазарь Осипович Катавасов.

Мы погасили электричество, но долго не могли заснуть.

За стеной, покашливая, кто - то спорил, третий огрубевшим голосом категорически просил Надюшку дать скорее Ярославль.

Над моей кроватью плясали слившиеся тени - это вереницей выходили из кинотеатра люди.

Засыпая, я считал знакомый бой часов Кремлевской башни.

Утро начиналось серенадой Шуберта.

Я выключил репродуктор, стоявший у изголовья на высокой тумбочке, и подошел к окну.

За окном гулко просыпалась каменная мостовая. После Шуберта и петухов, телефона и ягненка, заводских гудков, коровы, дизеля, стучавших под колесами камней и странного смешения запахов я не сразу понял, где я.

Ассоциация и запахов, и звуков, и предметов напоминала о металле и земле, городской культуре и болотных пастбищах, о том, что веками было символом неотразимых и жестоких противоположностей в стране.

Я почти растерянно смотрел, как плавал за окном блестящий, словно голубое масло, воздух, прошитый сеткой телефонных, электрических, антенных проводов.

Вслушиваясь в грохот мостовой, я думал, что увижу за окном обозы мужиков с длинным и певучим железом на телегах. Но из - за коричневого паруса ворот показались рыжие морды запотевших лошадей. Лошади тянули за собой телеги. На телегах, свисая до колес, лежала крупная белая солома.

Село Стогинское не похоже на старое российское село даже своим утренним пробуждением.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.