Дело о разводе

Поясню свою мысль. Наверное, вы, читатель, слышали, что у англичан существует традиция – к обеду переодеваться. Недавно где-то вычитал, что на далеком южном острове, где жители ходят практически без ничего, губернатор, или комендант, или миссионер (не важно кто) ко времени обеда снимает своп засаленные шорты и надевает шорты белоснежные, .меняет рубаху и в полном одиночестве садится за свою ежедневную трапезу.

Что это? Причуда? Знаменитый британский консерватизм? Нет ведь ни грана смысла в этом переодевании, – один на всем острове среди голого населения!

А ведь какой огромный, если разобраться, смысл! Переодевание к обеду только по недоразумению можно принять за консерватизм. Этикет, привычка, консерватизм помогают человеку не опуститься. Тут не столько от причуды, сколько от железной самодисциплины.

Нина Егоровна не только не переодевалась к обеду, но, похоже, вообще не одевалась. Слушая ее тягучие, плаксивые вздохи, я вспомнил замечательную работу немецкого профессора Рудольфа Нойберта «Новая книга о супружестве». Цитировать ее заняло бы много места. Но как точно врач и просто человек с богатым жизненным опытом пишет о внешней стороне семейного быта, в частности о необходимости для супругов быть всегда привлекательными друг для друга. «Проза жизни, – читаем в этой книге, – мелкие, постоянно повторяющиеся столкновения часто оказываются более мучительными, чем серьезные разногласия». И далее: «Супруги должны хорошо одеваться, причем не только в том случае, когда они ожидают гостей, но и тогда, когда они в доме совершенно одни. Мужчина должен тщательно бриться не только для своей невесты и возлюбленной, но в первую очередь для своей жены...» Почему, спрашивает автор женщин, вы встречаете мужа непричесанными, в незаштопанных чулках? Ведь именно это ведет к охлаждению, а потом и к драме – разводу.

Эмансипация – это хорошо, это великая победа лучшей половины рода человеческого. Но от собственной природы невозможно же эмансипироваться! И не только от той природы, что предназначила женщину к материнству. Тут наша Нина Егоровна как будто выполняет свои обязанности с завидным рвением. Ребенок у нее на первом месте, ему все – и дай бог, какой отец на это обидится?

Но можно ли эмансипироваться от своей женственности? Ведь, надев брючный ансамбль, женщина все равно не становится мужчиной. И если даже она в три раза больше мужа зарабатывает, она от этого не теряет преимуществ своего пола, равно как и не сбрасывает его тягот.

Обсуждая развод (он, правда, тоже не состоялся, тоже отложен) Нины Егоровны и Александра Ивановича, присутствовавшие высказывали разные суждения. И о том, что «мужик, ежели его заставить, полы вымоет чище бабы», и приводились примеры, как не жена, а муж занимается кулинарией, и вспоминали какого-то чуть ли не капитана дальнего плавания, который любил заниматься вязанием. Чего только не вспомнили!

Все это были бесспорные, проверенные факты. Но из них не вытекало ровно никакой закономерности. Несколько женщин, собравшись в кружок, будут вязать кофты и говорить про детей, а несколько мужчин тут же рядом будут забивать «козла» и обсуждать футбол. В принципе ничто не мешает поменяться ролями – не меняются. Почему же в семейной жизни иногда мы стараемся обязательно поставить все с ног на голову?

Говоря о необходимости некоторого консерватизма в семейной жизни, меньше всего я ратую за домострой. Это было бы бессмысленно. Нет, я целиком за то, чтобы женщина, жена утверждала свое достоинство, чтобы она никогда не надевала на себя цепи рабства, чтобы не считала она себя зависимой от мужа ни в молодости, ни на закате дней своих.

Мне показался несколько необычным один развод. Это была уже пожилая пара. В этом году они должны были бы отпраздновать «серебряную свадьбу». У них двое взрослых, вполне самостоятельных детей. Подала иск о разводе она (в третий раз «она»!).

– Нас связывало, – заявила женщина, – только рождение и воспитание детей. Сейчас уже ничто не связывает. Любовь наша умерла.

– Только эта причина? Может быть, ваш муж пьет? Или у него появилась другая?

– Нет, нет, – сказала женщина, – совсем не в том дело.

И действительно, дело было не в том. Он человек серьезный, без пяти минут доктор наук, занимает солидный пост. С некоторых пор целиком отдался науке, своей диссертации. К нему часто приходили коллеги по работе, что-то обсуждали, о чем-то спорили. Жена? Да, жена была тут же. К ней проявлялся тот минимум внимательности, какой необходим для живого человека, для домохозяйки, например. Зарплата отдавалась, обед съедался, «доброе утро» говорилось.

И она хотела быть женой, спутником жизни, подругой. Нет, она не ревновала мужа к научным занятиям, не требовала пылкости чувств. Она здравая женщина, имеет самостоятельный заработок, свой круг интересов. Но считает, что муж и жена – это супруги, а не сожители под одной крышей.

– Каков ваш заработок? – спрашивают ее.

– Сто тридцать.

– Вы сколько получаете? – вопрос к нему.

– Больше пятисот.

Среди присутствующих уловил шепоток: «Господи, чего бабе надо: не пьет, не гуляет, деньжищи какие, да другая бы...» Но эта женщина «не другая», ей не надо «деньжищ», ей мало, если муж просто не пьет и не гуляет. Она человек и хочет чувствовать себя человеком.