Что такое – счастье

Конечно же, они подарили картины, привезли спектакли и песни, принесли книги. Но не это главное. Многие ребята, я имею в виду молодых деятелей культуры, говорили, что у них открылись глаза на жизнь, что они увидели конкретную цель – тех, кому нужно и должно служить своим искусством, своим творчеством, а прежде всего – своей душой.

ЦК ВЛКСМ, Министерство просвещения в свое время подвели итоги, в нужности недели никто уже не сомневался, в числе организаторов второго такого праздника были уже Министерство культуры СССР и все творческие союзы страны – словом, неделя теперь утвердилась как традиционная, постоянная. Не одна уже художественная интеллигенция, а и студенты, и рабочие, и старики-пенсионеры, и пионерские отряды дружат с детскими домами, да так, что этим может гордиться весь комсомол – столько душевности, сердечности, доброты в этих по-настоящему благородных отношениях.

Не будем идеалистами: детский дом сегодня – это тугой клубок серьезных проблем, решить которые с помощью лишь одних душевных порывов невозможно. Нужна серьезная помощь правительства, крупных промышленных предприятий, которые, по моим наблюдениям, не всюду шефствуют над детскими домами так, как, к примеру, шефствуют над детскими садами, куда ходят дети их работников. Сегодня заводам даны огромные права, прекрасные возможности. Не только поддержать старый детдом, но и построить новое здание по образцовым стандартам, приложить взрослую душу к судьбам детей, которые оказались в беде, – все это, помимо радости, помимо всегда полезного «продувания» клапанов сердечности в любом человеке – от директора до заводского сторожа, – сулит дело и вполне материалистическое – воспитание будущих рабочих шефствующего завода, человечное участие в них еще тогда, когда они не думают о своем будущем дне, сохранение в высоком смысле слова государственной доброты к тем, кто – увы! – кроме государства, пока что никому не нужен.

Оговорюсь: это сложная, деликатная, рвущаяся в тонких местах материя с неоднозначными выводами, где утилитарность хоть и возможна, но не всегда полезна.

Просто участливость важней многих конкретных целей хотя бы уже тем, что это такая нравственная категория, такое оружие души, которое имеет многоцелевые свойства, способные помочь, среди прочего, и честному отношению к делу, и добросовестности, и отзывчивости, и многим-многим другим столь искомым ныне достоинствам.

Человек душевный откликается на любой зов, в том числе общественный.

Человек бездушный слеп и глух, когда о помощи взывают даже его близкие.

* * *

Итак, первая неделя «Творческая молодежь – воспитанникам детских домов». Куда ехать, я долго не думал. На родине моей вятской – я это знал – детских домов немало, именно там когда-то родилась идея повести о современном сиротстве, которая написалась много лет спустя под названием «Благие намерения», да и на родине, коли берешься за дело, должно быть, лучше, чем у других. Совещания в обкоме партии, обкоме комсомола, управлении культуры. Вечером в редакции молодежной газеты, которую редактировал много лет назад, ломали голову над тем, как бы получше рассказать про неделю, поднять народ, заинтересовать не только творческую, не только молодежь.

Памятуя наш «сменовский» опыт, когда читатели прислали сначала 30, а потом 70 тысяч книг для двух библиотек в Новом Уренгое, предложил нынешнему редактору Борису Свистунову: напечатайте обращение у себя, соберите книги в области. Вятский народ – отзывчивый. Еще не кончилась первая неделя, а редакцию «молодежки» уже завалили книгами. С гордостью за земляков сообщаю: кировчане собрали 87 тысяч книг; они были первыми в движении, которое через несколько месяцев при поддержке ЦК ВЛКСМ стало всесоюзным.

Летом, в конце июня, «Комсомольская правда» напечатала обращение «Добрые книги – детскому дому». Проблема-то была ох какой грустной – кому как не этим ребятишкам нужны книги, а библиотек в детских домах нет. И касалось это не только Кировской области, но всей страны.

И здесь я снова напишу о счастье.

О том, какая это великая радость быть свидетелем массовой народной участливости. Да и кого могут не тронуть, оставить равнодушными такие сообщения: в Свердловской области книги подарили 10 тысяч человек, 600 коллективов. Результат – 100 тысяч томов, во всех детдомах есть библиотеки. Украина собрала 220 тысяч книг. В Руставском детском доме нет лишних помещений, так горисполком нашел три комнаты неподалеку от ребят, и там сделали библиотеку на 5 тысяч томов.

«Смена», как знают читатели, ясное дело, не осталась в стороне. К съезду комсомола мы получили 85 тысяч книг. В восемнадцати детских домах Ярославской, Владимирской, Калининской областей дети читают ваши книги, дорогие друзья! А в день коммунистического субботника редакция с помощью комсомольцев Республиканской юношеской библиотеки сформировала еще 26 библиотек для детских домов Алтайского края, Архангельской, Тюменской областей, на Таймыр...

Едва ли не каждая посылка, каждая бандероль сопровождались если не письмами, то хотя бы записками, самая короткая из них вот эта: «От бывшей воспитанницы д/д № 17 г. Москвы Вали Енушковой (1945 – 1951 гг.). Пишу и реву». Сами даты Валиной жизни в детском доме говорят дорогое и о многом. А два последних ее слова красноречивей многих горьких страниц. От людей, причастных собственной судьбой к детскому дому, немало мы получили подлинных исповедей, но одну из них не напечатать просто невозможно. Вот она, без поправок, с сохранением подлинности горькой правды. «Я вспомнила свои молодые годы, когда я вступила в комсомол. Годы те были военные, фашисты были уже на Кавказе. Я, шестнадцатилетняя девочка, пришла в горком комсомола в 1942 году, 2 марта, чтобы вступить в ряды комсомола и хотя бы чем-то помочь нашей стране в тяжелое время.

В горкоме попросила рекомендацию а военкомат. На меня там посмотрел секретарь со сдержанной улыбкой, мол, что же ты можешь делать, девочка? И в этот же день меня направили работать в детдом, пришла я на работу воспитательницей. Пришла к ребятам, у них свой жаргон, свои клички, свои повадки. Кошмар! Я уходила домой со слезами, думала, больше не вернусь, а потом вспомню – это же мне поручил горком комсомола с ребятами работать.

3 августа в 7 утра я услышала сильный взрыв, окна распахнулись, запахло гарью, а потом сильная бомбежка. В чем была, побежала в детдом к своим ребятам. Там уже готовились в путь. Я с директором пошла в горком партии за назначением – куда будем эвакуироваться. Зашла в горком комсомола – суета, говорят на ходу, коротко, все спешат. Дошла очередь и до меня. Мне сказали так: «Уполномочиваем тебя эвакуировать детдом в тыл, вот тебе направление в Ферганскую долину». Вот такая тяжелая выпала мне, ответственная доля, спасать детей-сирот от фашистов. И как сейчас помню слова, которые сказал мне секретарь на прощание: «Знай, что комсомол доверяет тебе спасти детей, а кончится война, доложишь, как выполнила наш наказ!» Наказ-то я выполнила, дети все были спасены, а вот доложить вовремя не доложила. Так складывались обстоятельства. И вот теперь я докладываю комсомолу, что наказ я выполнила, что всех детей, а их было вначале 95, а потом 125, я спасла.

Путь наш был поистине тернист. Бомбежки, обстрелы, голод, холод, гибель людей. Мы прошли около 2 тысяч километров, временами мы не узнавали друг друга, дети не были похожи на детей, голод, жажда, страх так нас измотали, что не было сил уже идти.

Помню, как после бомбежки осталась лежать на дороге убитая лошадь, от зноя она быстро портилась, над трупом летали мухи, она была вся разорвана миной, а вечером я увидела, что около лошади ползали дети и. рвали мясо руками, зубами, пили кровь. Налетали немецкие самолеты, сбрасывали бомбы на детей и улетали. И долго слышались вой самолетов, стоны взрослых, плач ребятишек. Родители теряли детей, дети – родителей. А жара стояла 40-градусная, воды нет, и вот, помню, у меня умирал ребенок от жажды, просил пить, а потом замолчал, открыл глазки, они были уже какие-то серые, страшные. У меня не было воды, и больно было смотреть на умирающего, тогда я открыла ему ротик, и начала вдувать воздух, он немного ожил. На пароходе Баку – Красноводск мы должны были за 18 часов пройти путь, а пришлось за шесть суток, здесь было еще тяжелей. Внизу вода горько-соленая, сверху солнце беспощадно пекло нас, и все эти дни мы были без пищи и воды. На пятые сутки я сдалась, я чувствовала, что пришел мой конец, силы покинули меня, жажда убивала, надежды на спасение не было, я видела, как заходило солнце за горизонт, и мне тогда показалось, что и жизнь моя уходит вместе с солнцем. Ребята достали несколько капель воды, которые спасли мне жизнь.

Когда я довезла детей в Среднюю Азию в г. Керки и сдала их в детдом беженцев, меня положили в больницу, где я проболела 1 год и 5 дней. Выписали меня инвалидом первой группы. С комсомолом я осталась навсегда. С уважением. Колганова З. Д.»