Герберт ухмыльнулся:
— Денег, которые просили за это «дело», я, наверное, не заработаю за всю мою жизнь. Соблазнить же на такую сделку мне тоже никого не удалось.
Герберт Йон замолчал, надел очки и, наклонившись вперед, положил обе ладони на стол в знак того, что беседа подошла к концу. Потом улыбнулся, резко встал, быстро пожал мне руку. Через мгновение его силуэт растаял в солнечном прямоугольнике дверей «Тьендеситы». Так же, как и возник а нем два часа назад. Растаял вместе со своим незавершенным мифом, полным тайн, намеков и недомолвок
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.
Московский театр-студия на юго-западе
4 тысячи читателей откликнулись на анкету «Смены»
Нравственная норма