Тогда парень ловко ухватил пилу, нажал газ, и она вошла в древесину, как в масло.

Незаметно, но властно и упорно сюда, на эту полянку, пришло напряжение большой трудной работы, напряжение труда. За вальщиком шли, обрубая ветки, сучкорубы. Въехал, грозно и тревожно урча, трелевочный трактор-вездеход «Онежец». Трактор обтянул бревна стальным тросом и, взвалив один конец трехтонной ноши себе на горб, пополз вперед. Он полз, натужно вздрагивая, рыча, переваливаясь, шел, будто на штурм, ломая преграды. А на поляну, поочередно, с разных сторон, скрежеща и урча, вползали другие тракторы. Они волокли новый лес. Они ревели, как танки, идущие в атаку, а за ними шла в наступление «пехота» – парни в ватниках и сапогах, с пилами и топорами в руках. Они валили стволы, обрубали сучья, готовили бревна к отправке. Они давали продукцию, бесценную продукцию леса, зеленое золото страны.

И я подумал о том, что эти парни с обветренными лицами и крепкими, корявыми ладонями, привычно держащими лесной инструмент, круглый год – и в проливные дожди, и в дикие северные морозы, в метель и в пургу – выходят на свои участки. Эти парни – люди трудной, суровой профессии – лесорубы... И мне захотелось узнать как можно больше о жизни этих ребят. Нет, я не жалел, что приехал в Колово...

Поздно вечером, полный впечатлений, я стоял на берегу реки с моим новым знакомым – молодым мастером леса Александром Петровичем, или попросту Сашей Подгорных. Мы смотрели, как плывет молевой сплав. Вода плескалась под берегом. Вечер дышал спокойствием. Чуть посинело небо и потемнела хвоя сосен, а все еще было светло. И по-прежнему удивительная тишина стояла вокруг.

– Тихо как у вас, – сказал я, – непривычно даже...

– Завтра будет шумно, – засмеялся Саша.

– А что завтра?

– Получка.

* * *

На другой день к вечеру я сидел у начальника лесопункта Федора Васильевича Николаева.

– Не вовремя вы к нам попали, – сказал Федор Васильевич. – Сегодня у нас трудный день. Получка. К тому же зарплата задержалась. Боимся, как бы теперь не дорвались ребята...

Начальник рассказывает мне о лесопункте, о производстве, показывает карту лесосек, а пальцы его тревожно барабанят по стеклу на письменном столе. Он искоса взглядывает в окно.

Вдруг резко распахивается дверь и кто-то кричит:

– Федор Васильевич, драка в общежитии! Бежим по улице.

Вот и общежитие – обычный четырехквартирный стандартный дом, такой же, как и все на улице. Возле дома кучками стоят ребята, у многих раскрасневшиеся лица. На пороге – парень с гармошкой. В отдалении стоят перепуганные женщины, видимо, соседки.

– Ну, что вы, Федор Васильич, – говорит парень, дыша водочным перегаром, – у нас тихо...

И вдруг я узнаю: это ж мой лесной знакомый, Ваня Новиков!

Выясняется, что на этот раз «ничего особенно страшного» не произошло. »Кто-то с кем-то сцепился, растащили их – и порядок...»

Я рассматриваю ребят, комнату, обстановку... На стенах две репродукции с картины Репина «Осенний букет» и Шишкина «Лесная глушь». И все. Сколько я ни оглядывался, не увидел ни одной книги...

Как выяснилось потом, эти две репродукции красуются чуть ли не в каждой комнате поселка. Висят они и в местном клубе – большом срубе, разделенном на две части.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.