В бадью залезаешь медленно, неуклюже. Еще не успел привыкнуть к негнущимся шахтерским латам, к тяжелым сапогам, к каске.

Подрагивая, бадья идет вверх, замирает, и под ней распахивается яма. Широкая, черная, настороженная, она молчит, но в ее молчании угадывается шепот...

Пальцы крепко вцепляются в борт бадьи, и начинается спуск л отдающую холодком пустоту. Темно. Только оранжевый пятачок шахтерской лампочки выхватывает из мрака цифры – отметки глубин: 85, 217, 351...

Снизу навстречу нам начинает расти свет, неяркий, красноватый. Он говорит, что скоро спуск кончится, и вот бадья, словно гондола аэростата, повисает в трех-четырех метрах от «земли».

Под нами пять или шесть человек, одетых так же, как мы, но с лопатами и перфораторами в руках – бригада треста «Спецпахтострой», работающая в первом стволе. Слышна команда: «Хоп-хоп!», – и кто-то невидимый бережно ставит бадью на землю.

Мы среди шахтеров. Они немного разочарованы: ждали бетон, а вместо него спустилось начальство с двумя журналистами...

По каскам бьют тяжелые черные капли.

– Как вода? – спрашивает начальник участка Валентин Любимов (он стал

нашим экскурсоводом по шахтам Солигорского калийного комбината).

– В порядке, – отвечает ему кто-то. – Не больше куба за смену...

И Валя начинает рассказ.

– Мы на дне первого ствола, – говорит он, – проходка его началась в декабре 1960 года. Сейчас она кончена, ведем армировку

Армировка... Это значит, что стены шахтного ствола будут облицованы чугунными тюбингами, покрыты бетоном, это значит, что вместо шаткой бадьи вниз пойдет удобная, вместительная скоростная клеть... А пока...

Пока в первом стволе работает бригада Селиванова. Льется на бригаду холодная подпочвенная вода, стоит бригада чуть ли не по колено в черной раскисшей жиже...

– Валя, – говорю я Любимову, – а где же вся красота? Где же солигорское «метро»? (О, как много говорили нам об этом «метро» и в Москве и в Минске! «Красота, – говорили нам, – чисто, светло, стены красного цвета с белыми прожилками – заглядишься!»)

– Все будет, – отвечает Любимов. – И «метро» наше будет...

Мы снова поднимаемся. Тридцать метров вверх, и...

Да, это красиво: полукруглые своды, темно-красного цвета с белыми прожилками стены – они сложены из сильвинита... Вот она, калийная соль. тонны сильвинита – тонны

минеральных удобрений, пшеничные, ржаные, кукурузные центнеры...

Мы идем по подземному городу. Идем по широким его улицам, сворачиваем в переулки, выходим на площади. Остановиться бы здесь, на углу, поговорить с приятелями, выкурить папиросу... (Стоп! Курить нельзя: ты же в шахте!), встретить знакомую девушку... (Какая девушка – ты же под землей...) Мы сворачиваем за угол... и встречаем девушку... Курносую, голубоглазую девчонку, вот только не увидеть под шахтерской каской, кто она – блондинка или брюнетка. Галя Селиванова – маркшейдер, разведчик. Это она намечает, где пойдут новые забои. Галя Селиванова... Я вспомнил «Хозяйку Медной горы». Вот как обернулась эта сказка...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.