Никита Михалков...

Впервые я услышал это имя много лет тому назад от дочери-пятиклассницы, она жаловалась:

– Этот Никита меня с полки стащил за ногу... ну я его, правда, первая брыкнула, когда он по проходу шел, а он меня за ногу с полки, а я его ка-ак стукну, и бегом... а тут проводница с чаем, я в нее, чай на пол, а я под полку, а он за мной, а я ногой...

Зная нрав дочери, я понимал, что происшествие в поезде Москва – Рига, который вез ребят на каникулы, полностью на ее хулиганской совести.

В таком вот контексте я впервые узнал о существовании некоего Никиты Михалкова.

Прошли годы, и в картине «Я шагаю по Москве» я увидел юного актера, который сразу же покорил зрителей не только талантом и обаянием юности, но и каким-то необычайно современным почерком своего экранного существования. Полностью, однако, это свойство актера Никиты Михалкова проявилось в картине «Перекличка». Роль солдата, сыгранная в ней Михалковым, – истинное новаторство в актерском искусстве. Вот уж где смелость, эстетическая дерзость, полное пренебрежение к правилам игры и своеобразнейший образ на экране...

Это было не просто появлением яркого актера, а очень симптоматическим событием – новой, современной манерой игры в кино.

И после того мы видели, как крепнет, мужает, развивается дарование Никиты Михалкова из роли в роль: «Дворянское гнездо», «Красная палатка», «Песнь о Маншук», «Свой среди чужих», «Неоконченная пьеса для механического пианино» – 17 интереснейших ролей.

Наряду с этим происходило то, что бывает, когда художнику мало одного только актерского участия в картине, чтобы сообщить своим зрителям все, что он должен высказать...

И вот мы узнаем Никиту Михалкова в новом, режиссерском качестве.

Его первая картина «Свой среди чужих» была более всего интересна как свидетельство яркого режиссерского таланта, утверждение художника в своем искусстве.

Затем «Раба любви» – тонкое, умное произведение, в котором найдены новые средства выразительности, где Александр Калягин открылся как замечательный артист «михалковской школы».

И, наконец, Чехов...

Никого из классиков – русских ли, иностранных – не «эксплуатировали» в нашем кино так много, так часто, как Антона Павловича Чехова.

Результаты получались самые различные – был когда-то давно-давно очаровательно, по-водевильному сыгранный Ольгой Андровской и Михаилом Жаровым «Медведь», была обывательски «картинная», совершенно не понятая постановщиком «Анна на шее», был «Человек в футляре», где замечательный актер Хмелев вместо Беликова почему-то сыграл злодея, чуть ли не фашиста...

Был ярко талантливый «Дядя Ваня» Кончаловского со Смоктуновским и Бондарчуком, была «Дама с собачкой».

Много, очень много поставлено картин по Чехову.

А еще больше играли Чехова театры. И сколько же было провалов и неудач, как трудно оказалось найти верный ключ к чеховской драматургии!

Но зато с какой силой, как пронзительно звучало слово Чехова, когда находился этот ключ, когда Чехова играли не как Шекспира, не как Островского, не как Ибсена и не как Скриба. Как Чехова.

Очень часто и в наше время Чехова играют как этакого сумеречного певца печали, как дозволенно скучного автора, не поняв ни огромной силы его любви к человеку, ни страстной ненависти к пошлости и мещанству, не поняв ни его веселости, ни его пронзительности.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.