Он встал и зловеще подошел к столику:
- Нет, товарищ Шилов, это нам не по существу. Мы тоже не шалавые... Разве это в целом смысле допустимо, что ни каждый день, то всякая конфликта: давеча у Петьки за станком что было?... У Пашки с пробой что было?... Полное невнимание и безответственность...
Он обернулся к ребятам:
- Нет, ребята, это недопустимо. Пусть Гайкин, мозговитый парень, он наш, я хотел за него сейчас высказаться, ну, Шилов мне не дал слова, то раз он под такой шпаной ходит, раз его нам навязывают и угрожают, то не надо его - сами выберем. Вот кого угодно, хоть того же Гришку, Ваньку, что они соплей, что - ли не вышли? А для близиру нам голосовать нет для чего. Если без обсуждения, то назначай сам, ну, не будет так, как хочет твоя сопливая ноздря, товарищ Шилов!
Он замахнулся кулаком.
- Товарищи, предлагаю переизбрать председателя, и почему он стал председателем, когда выбран Клашкин? Ну, он его игнорирует, то разве можно терпеть такое нахальство? И вот если меня гнать, то гоните меня, ну и его к чертовой матери, чтоб летел по своей стадии... Товарищи, и сейчас же циркулярно в райком, чтобы дали нам другого сиклитаря. Правильно я говорю, или нет?...
Ветер подогнал к окнам сизую апрельскую муть. Плеснул в русую кудель волос и в сизой предвечерней мути всполошились головы, метнулись языки. В повисшем свисте, в ругани, отчетливо загрохотало:
- Пр - равильно... Все правильно...
- Товарищи, я помню одно прекрасное собрание и тот чудесный миг, когда постановили о квалификации, именно, открыть кружок кройки и шитья для девушек, и что из этой идеи вышло?...
- Девушки тут не при чем, ну, что верно, то верно. Очень высоко поднимать стал; надо ему сбавить ряжку. Я на фронте три года отмаякал, товарищ Шилов, говорю: по какому праву Шубин мне проз - одежду не выдают? Ты вполне можешь над ним распорядиться... Он говорит: модистику не разводи... разве это допустимо?...
- Со станком правильно, станок затырили. Я заявил - все пороги обил, безо всякого внимания...
- Мы с Гришкой три раза просили - дайте нам пробу, мы сделаем, почему не схлопочешь в Ракаке '), если твой Федичкин болен? Сенька по седьмому, а мы все еще по пятому...
- Знаем лучше - лавочка. Любимчики. Руки лижешь...
- Ну, ты, помалкивай...
- Сам помалкивай, не боюсь я тебя...
- Тиш - ш - ш - е...
- Кой к черту тише, только тебе горлопанить можно. Вот и я скажу: - выбрали меня соцоброй, а я и не знаю, что это значит, хоть бы одну инструктурку дал...
- Стыдно, товарищ Стульчиков, ты у меня хоть раз расспрашивал?
- Спрашивал, спрашивал, а если нет, раз это по твоей обязанности, то и должен сам давать.
- Будет вам, ребята, - спудились, как на базаре...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.