Братство

Теперь только Соловцов заметил, как Игорь похож на отца. Что-то спокойное, уже определившееся было в этом десятилетнем мальчике с серьёзными серыми глазами, с белокурым вихорком, в курточке с трогательно заштопанными локотками. Соловцов снял пальто и повесил его на отдушник печи.

- Вы на печь не вешайте, - предупредил мальчик спокойно, - мы сегодня топили. Можете испортить пальто.

- Это правильно, - сказал Соловцов и перевесил пальто. - Ты что же, один дома?.. А мать где?

- Мама умерла в прошлом году... вы разве не знаете? - ответил мальчик не сразу.

Только на миг точно облако проплыло по его лицу, и по блеснувшему в глазах и по лёгкой краске на скулах Соловцов понял, как трудно тому было сказать об этом.

- Вот как... - произнёс он чуть растерянно. - Нет, я ничего не знал... Мы ведь с твоим отцом больше года назад расстались.

Но мальчик уже с мужской твёрдостью преодолел это и сам перевёл разговор на другое:

- У меня тоже есть фотоаппарат, мне папа подарил. Только он на пластинках. «Турист», - может, слыхали?

- Ну, как же... ничего аппарат, - похвалил Соловцов. - Ты им снимал?

- Много раз. Я и папу снимал. Я сейчас покажу вам снимки.

Он отошёл в сторону и стал рыться в выдвинутом ящике стола. Соловцов оглядел комнату. Так вот тот мир, о котором столько раз в долгие осенние и зимние вечера вспоминал Игнатов на фронте, в сотый раз доставая фотографии сына и жены. Какое же великое крушение пришлось ему испытать, только что вернувшись с войны! Соловцов сидел напряжённый и охваченный болью за судьбу товарища. Фитилёк каганца чадил и потрескивал в хате, в которой жили тогда они вместе где-то на берегу Днепра, и долгие зимние вечера за товарищеской трапезой и воспоминаниями, и образы женщины и сына, столь приближённые мечтой и надеждой, что стали они близкими и ему, Соловцову. Сколько раз, возвращаясь с переднего края, привозил он какой-нибудь трофей, который Игнатов бережно прятал для сына.

- Вот снимки, - сказал мальчик и разложил перед ним снимки на столе. - Мы проявляли их с папой.

Соловцов с грустью и нежностью стал разглядывать неумелые, недодержанные или передержанные снимки: был здесь и снежный двор со смазанной собакой и Игнатов в штатском, непривычном пальто.

- Ничего, -сказал затем он, вздохнув, - со временем будешь снимать хорошо. А пока вот что... Я привёз тебе в подарок аппарат, - он снял одну из своих «леек», повешенных на вешалку поверх пальто, и протянул фотоаппарат мальчику. - Я хочу, чтобы у тебя была от меня хорошая памятка.

Мальчик посмотрел на него очень серьёзными глазами, но аппарата не взял.

- Нет, - сказал он, - мне ещё рано. Я буду пока снимать своим.

Он даже насторожился: может быть, ему показалось, что приехавший хочет подарком смягчить недавнее горе.

- Ну вот какой ты!... - сказал Соловцов. - Ведь мы с твоим отцом всю войну прошли вместе... И жили вместе и о тебе говорили столько раз. Как же ты можешь отказаться?

- Мы заходили раз с папой в фотомагазин... знаете, сколько стоит «ФЭД»? - сказал мальчик.

- Сколько бы он ни стоил... ведь я тебе его дарю, разве можно говорить об этом? - Соловцов притянул к себе мальчика и несколько раз провёл подбородком по его белокурому вихру. - Ах, Игорь, Игорь!... - сказал он затем. - Фотоаппарат всегда можно купить, а есть вещи, которые ни за какие деньги не купишь. Ни за какие!