Биатлон

— Я в том смысле, что один за всех и все за одного.

На стартовом поле выстроились биатлонисты — тринадцать парней в разноцветных костюмах. В стороне разминались те, кому предстояло включиться в гонку на следующих этапах.

Наконец, в воздух взмыла ракета, и гонщики, энергично работая палками, рванулись вперед. Зашумела трибуна, на которой уже было довольно много зрителей. Лыжни начали сходиться, и уже бежали рядом две цепочки спортсменов, взяли первый подъем и исчезли в лесу.

Первыми на стрельбище ворвались финн Яри Курри, канадец Тордон Шервен и болгарин Любомир Сандов. Андрей проиграл им всего пять секунд. Один за другим падали парни на снег, кто из специального «кармашка», приделанного к ложу винтовки, а кто из пазов ложа достал обоймы, выложил на «тарелочку» по три дополнительных патрона.

Лидеры стреляли второпях, и лишь Сандову удалось «закрыть» все пять мишеней. Финн и канадец крутили по штрафному кругу, когда мимо них промчались, надевая на ходу кожаные ремешки палок, болгарин и Андрей Силиньш, который тоже обошелся без дополнительных патронов.

На вторую стрельбу Андрей пришел в одиночестве, снял шапочку, чтобы остыть, плавными движениями зарядил винтовку, вскинул ее и повел стволом, отправляя пули в мишени да передергивая затвор.

— Как из автомата, — восхитился переводчик. И тут Андрей промазал.

— Еще раз сглазишь — прибью, — мрачно пообещал Ржаницын.

Андрей начал стрелять дополнительными патронами и опять промазал. Так одна мишень и осталась нетронутой.

— Давай, Андрюха, все равно их никого нет! — кричал из-за специальной ограды массажист команды. — Гони! Гони!

В сектор для передачи эстафеты судьи выпустили лишь Вагиза Мустафина. Кого вызывать вторым, организаторы пока еще не знали.

Андрей влетел в проход для передачи эстафеты, хлопнул по плечу уже набиравшего скорость товарища. На табло зажегся его результат на этапе. Судья с одеялом в одной руке и с пластмассовым стаканчиком с апельсиновым соком в другой подскочил к спортсмену, который, чтобы не рухнуть в изнеможении, оперся на палки, как на подпорки.

Вагиз шел по лыжне то традиционным способом, то еще не совсем освоенным «коньком». Его называли человеком без нервов или человеком со стальными нервами, и внешне он действительно производил такое впечатление — его скуластое лицо с запавшими глазами не отражало никаких эмоций. Лишь когда ему крикнули время отрыва, он кивнул головой.

Однако тренеры ГДР поставили против него своего сильнейшего гонщика Матиаса Хельма, и Алексеев — а именно он стоял на отметке «2 км» — вскоре сообщил, что разрыв тает. Хельм сумел отыграть на этом отрезке 16 секунд, и скорость у него была выше, чем у Вагиза.

«Лежку» оба отстреляли без промаха.

У Вагиза еще было некоторое преимущество, когда он уходил со стрельбища, но по тому, как тяжело набирал ход спортсмен, по тому, как работал палками, было уже ясно, что ждать от него высокой скорости нельзя. Матиас пружиной вскочил, сделав последний выстрел, вроде и не глядя на то, как белый щиток закроет черную тарелку мишени.

На стрельбу «стоя» первым прикатил Хельм, Мустафин проигрывал ему метров двадцать — тридцать.

На стрельбище, когда соперничество ведут двое, возникает борьба нервов. Пришедший вторым начинает быстро стрелять, стремясь сбить с темпа соперника, заставить его поволноваться: добытое с таким трудом преимущество может растаять. Мустафин сделал один выстрел, другой, третий... Хельм «дернулся» и промазал. Но и Вагиз не выдержал темпа: четвертая мишень осталась целой. Они стреляли наперегонки, поддавшись азарту. Хельму повезло больше: когда Вагиз уже спешил мимо него на штрафной круг — цена одного промаха, — он чуть ли не с отчаяния пальнул и... попал.

На третий этап первым ушел Холгер Тайс. Косте Мотину нужно было отыграть у него 26 секунд. И опять на стрельбище началась «дуэль». Но только теперь Костя отстрелял без промахов — пятью патронами и ушел на дистанцию рядом с Тайсом, которому пришлось сделать семь выстрелов.