Кряхтят мальчишки, пытаются пониже стелиться в «шпагате». Кто липнет к полу, у кого, по выражению Гусарова, под ногами «черепаха проползет», у кого «слон пролезет»... В это время один, чья очередь еще далеко, отходит в сторонку и готовится, разминается. Красивый паренек, статный, аккуратно подстриженный и причесанный, с челочкой. «Первую неделю ходит», — говорит мне Гусаров. «Да не может быть». «Спросите маму — вон она в дверях». Оказывается, мальчик не совсем новичок — год занимался фигурным катанием да и мама — бывшая фигуристка. Но сына тянет в гимнастику, сын влюбился по телевизору в Королева, баловня судьбы. «Как вы думаете, нас не отчислят?» — робко спрашивает мама.

Больше всех отжался самый неказистый — пузцо торчком, косолапый, волосы копешкой. Как же славно пыхтел он, потел, стонал на весь зал и не сдавался. Все соперники за него болели, хором считали, хором кричали: «Рекорд, уже рекорд, довольно!», а он все вел поединок с собой, настоящий мужчина из старшей группы детского сада!

Только один из всех смотрел не на него, а в пол, сжав кулаки, ожидая своей минуты. Мальчик с челочкой. Впрочем, отжимание он не выиграл. Но победил по сумме многоборья.

Я не сразу заметил в проеме другой двери знакомого — заслуженного тренера страны. Присмотрел кого-нибудь для себя? Неужели же нет?! И он повел глазом на того, с челочкой.

Самые способные уходят от первых тренеров к маститым. Случаи, когда наставник провел питомца за руку от порога до вершины, сравнительно редки. Считается, что если «тренер на наборе», то и доля твоя такая — отдавать. Может, и впрямь, возясь с оравой, прививая ей первые навыки, ты просто не успеваешь сам овладеть вершинами ремесла? Может, выделив одного и ему подарив всю заботу, ты обделишь остальных?

Мечтают ли и они готовить чемпионов? Кто — да, кто — нет. Николай Михайлович. надо полагать, смирился со своей участью, но он человек в летах. Поймем и тех, у кого кровоточит сердце. Один мой знакомый, когда руководство школы решило передать его ученика более авторитетному специалисту, просто уехал с семьей в другой город.

Еще одна история. Много лет назад, будучи в командировке в Алма-Ате, я забрел в гимнастический зал. И увидел на бревне очаровательное малолетнее создание. Всем она вышла, всем взяла — тонкая, гибкая. Хорошенькая, кареглазая, с копной золотых волос. Звонкая, как у нас говорят. Звали ее Оля. «Чья?» — это уж обязательно сразу спрашиваешь. Знакомят с тренером. Зовут Наташей, фамилия — Попова. Длинная, молчаливая, краснеющая девушка. Работает врачом в районной поликлинике. Полдня — прием, вторая половина — беготня по вызовам. Когда она находит время и силы тренировать — бесплатно, по страсти, — непонятно, но ее ученица умела многое и умела хорошо.

Их заметили, о них заговорили. А вскоре я узнаю, что девочка Оля переезжает с мамой в Ленинград. Без ведома Поповой — как говорится, за ее спиной — мама списалась с неким обладателем громкого в ту пору тренерского имени, устроила квартирный обмен и повлекла дочь к сияющим вершинам.

Наташу я встретил в Москве. Ее вызвали на сбор молодежной команды страны. Вызвали с другой ученицей, послабее — просто чтобы морально поддержать. Наташа сидела в зале на скамеечке поникшая, а поодаль прохаживалась с новым наставником красивая, гордая, подающая надежды Ольга.

Я присел рядом с Наташей. Кто я был ей — чужой человек, но у нее вырвалось: «Даже в мою сторону не посмотрит!» И она приникла к моему плечу, и я сквозь рубашку ощутил тепло ее слез: «Только бы домой добраться и все забыть!»

Что было дальше с Ольгой? А ничего. Ни маэстро в Ленинграде, ни другой, в Москве, не смогли сделать из нее спортсменку высокого класса. А Наталья Попова несколько лет спустя вырастила Наташу Ильенко, самую грациозную гимнастку начала 80-х годов, чемпионку мира в вольных упражнениях.

Почему я об этом вспомнил? Чтобы подчеркнуть, что иной раз судьба всем воздает по заслугам? Нет, пожалуй. Просто чтобы вы знали: бескорыстие, самоотдача, влекущая за собой боль, горе, — нравственный закон трудной должности «тренера на наборе».

Несколько раз уже упоминал Бориса Григорьевича Голуба. Широкой общественности это имя мало что говорит. Никаких чемпионов и призеров он не вырастил. Я и имени его раньше не знал, приметил в зале, присмотрелся и оторваться уже не мог.

Но вот пытаюсь вспомнить мало-мальски особенную, оригинальную деталь облика, манеры поведения. Вроде ничего выдающегося. Чем же действует так на меня этот средних лет, заурядной внешности, лысоватый и седоватый человек, вечно прищуренный, но не от близорукости, а, похоже, от постоянного стремления пристальней, глубже вглядеться в своих пацанов? Может, неутомимостью? Труд тренерский и физический труд: в гимнастике надо то и дело поднимать мальчишек на снаряд и ловить со снаряда, и страховать, чутко. напряженно раскачиваясь корпусом, растопыря пятерни, провожая их движения, и крутить, вращать, ворочать в руках их тела... Самому, наконец, надо то и дело изображать на снаряде, как выполняется элемент правильно, как неправильно, в чем ошибка. То, что другие тренеры отходят время от времени в сторонку, присаживаются отдышаться, поболтать с коллегами, нормально — не железные же они.

А Голуб не присаживается и не отходит. В раздевалке он молчалив и необщителен: забьется в угол, прихлебывает чай из термоса. Теперь я понимаю: ни на что другое у него не остается сил. Попьет чайку, и бегом в зал. Нет, он не двужильный, просто увлеченный. Хотя вон как тяжело дышит, пот утирает. Рукавом, чтобы не перепачкать лоб магнезией. Вон пожаловался мимоходом семилетнему разряднику: «Сообрази сам, не разорваться же мне, правда? Ты пойдешь на эту перекладину. Вова — на ту, а я пока займусь со старшими». Он говорит с ними, как со взрослыми. Но даже не в этом дело: у всех тренеров такая манера обращаться с малышами и соответственно с них, как со взрослых, требовать. Борис Григорьевич говорит с ними, как с соратниками. Единомышленниками. Говорит, убежденный, что для них, как для него, в зале происходит главное и единственное, ради чего стоит жить. И еще он их постоянно побуждает мыслить, решать задачи. «Ты на кольцах в кач пошел, где ты должен его прервать — на ходе назад или на ходе вперед? Молчите, не подсказывайте! Понимаешь, почему они хотят тебе подсказать? Они все заинтересованы, чтобы у тебя получилось! Учти это! Но ведь еще интересней самому додуматься, верно? Ну... Ну... Вот именно — вперед! Молодец».

Помня, что у него репутация нелюдима, я со своими расспросами суюсь довольно робко. «Может, лучше завтра? — не оборачиваясь, отвечает он. — Или через недельку бы. Через недельку обязательно выкроится минут сорок свободных, даже час». Но я спрашиваю о его мальчишках, о том, кто что собой представляет, и он, не отрывая от них глаз, все-таки разговаривается. «Вон тот слабенький физически. В школе отстает. Постоянно не уверен в себе. Его надо хвалить. Все время хвалить... Тот очень любит выступать перед публикой: хлебом не корми. Очень самолюбивый, даже плачет со злости, когда проигрывает. Способен завидовать. С ним сложно, с ним нужно бережно, чтобы не повело куда не надо. И вон с тем сложно — талантливый. Но плохо управляемый. Вероятно, он ко мне адаптировался, к словам, к голосу... Надо думать...»

Тренер «на наборе» — должность незаметная, но хороший тренер «на наборе» большая редкость. Я вот не знал Голуба, не слышал о нем, а старший тренер ЦСКА Михаил Клименко много слышал. Рассказывает:

«Приходит какой-то в потертом пальтишке, шляпенка помятая. «Хочу к вам на работу». У нас солидная фирма, мы со стороны особенно не берем. «Штатных мест нет». Он молча повернулся и пошел. И вдруг меня осенило, я вспомнил и бегом за ним, аж до троллейбусной остановки. «Вы Голуб? Идите заполняйте анкету». Я не знаю, когда он в зал приходит, когда уходит, — он всегда здесь. В спортлагере жили летом, один раз он уехал вечером навестить семью, так в шесть утра был на месте — до подъема. А как же — помочь одеться ребятам надо, умыть... Если мне скажут, что он всю ночь пешком топал, я не удивлюсь».

Недавно я был на лекции. Молодой современный ученый предрекал нам век компьютеров, компьютерную цивилизацию. Она грядет, она на пороге, она произведет решительную ломку в нашем сознании. Жалкий гуманитарий, я многого не понял, но что-то повеяло на меня ледяным сквознячком. Да, возможно, лектор прав, и не стоит загромождать ум и память сведениями, которые навечно сохранит электронный мозг и по первому требованию воспроизведет на экране дисплея. Удобно. Но как представишь, что и самые прекрасные в мире строки о любви «Я помню чудное мгновенье» некий прагматик сочтет практичней забыть, доверить машине...

Утрирую? Вероятно, да.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.