Беспокойное хозяйство

От Новенького до кордона — десять километров трудной дороги по болотам. Но Игорю эта дорога была интересна, потому что каждый раз она сулила открытия. «Волки очень любопытны. Я прошел утром по тропе, назад возвращаюсь, смотрю: по моим следам — волчьи. Отец шутил: они ждут, когда ты пожирнеешь. Весной встречал аистов...» Дом на кордоне должен был стать его домом, но по закону это жилище мог занимать только лесник. И тогда, ради сына временно расставшись с работой наладчика счетных машин, в лесники пошел Петр Никитич Шпиле-нок. В Белую Березку, где ждали его жена и младший сын Дима, отец теперь приезжал только по выходным.

Из «Писем с кордона». «...На кордоне поселились два Петра. Петр I — это мой отец, Петр Никитич, лесник. Петр II — деревянное чучело в форме лесника. Наги сторож. За кокарду его боятся все браконьеры, а как-то раз, когда нас не было дома, один подвыпивший чухраевец до хрипа разговаривал с Петром II, стоя на противоположном берегу затона, требовал перевоза.

...Всю ночь орут утки — разве уснешь? Полная луна висит над разливом. Лунная дорожка подходит к самому окну. Начинаю ругаться в форточку, и утки уплывают за вербу.

Четвертый год я знакомлюсь с соседями по кордону и не могу до сих пор со всеми перезнакомиться. Вчера перевернул во дворе колоду, а из-под нее метнулась ласка».

Тут можно было бы сказать: мечта человека исполнилась. А между тем его судьба едва начиналась, и Игорь Шпиленок только приблизился к делу, для которого оказались важны и литература, и Брем, и Тихон с Аллой, и ученики в классе, для которых, идя по утрам с кордона (один раз опоздал, дикая свинья продержала на дереве), замечал множество нового, требовавшего немедленного рассказа.

Иногда встревоженный, иногда удивленный, иногда счастливый он входил в класс, нуждаясь в аудитории, потому что аудитории и участия требовала идея, захватившая его.

Из «Писем с кордона». «Брянский лес не менее ценен для общества, чем Беловежская пуща, Мещера или Усманский бор. Однако эстетическую и экологическую целостность тех мест давно уже охраняют заповедники и национальные парки. В Калининской области три заповедника общей площадью более 200 тысяч гектаров. Брянский же лес стремительно теряет своеобразие... превращается в цех по добыче торфа, древесины, живицы.

Должен же остаться хоть клочок, по которому наши потомки могли бы судить, какое он, настоящий лес, — с таинственными черными аистами, с удивительной сон-травой, с голубыми зимородками по ольховым речушкам, с сумеречными совами и древними, реликтовыми глухарями. Лес без дуплистых деревьев, непролазных дебрей и угрюмых болот — это не лес, а кубометры на корню.

...В качестве срочной меры можно предложить создать пока микрозаповедник — своеобразную зону спасения для редких видов, занесенных в Красную книгу СССР. Создать его надо на тех нескольких кварталах леса, прижатых Конским болотом к Неруссе, о которых шла речь в предыдущих «Письмах». Заповедование столь крошечного клочка окажется для области в хозяйственном отношении практически неощутимым. Но в экологическом плане эффект будет огромным. Мною встречено здесь более ста пятидесяти видов птиц, в том числе такие редкие, как орел-змееяд, сокол-сапсан, черный аист. Из растений, внесенных в Красную книгу СССР, произрастает черемша (медвежий лук). В водоемах распространен плавающий папоротник-сальвиния, тоже краснокнижный. Из редких животных встречаются еноты-полоскуны, выдры, филины, ястребиные совы, осоеды, пустельги, серые журавли, глухари.

Нужно, не откладывая, приняться за спасение того, что пока есть, что еще можно спасать!»

Граница микрозаповедника проходит по Неруссе. На правом берегу могут останавливаться туристы. Но левый берег — уже другой мир, заповедный. Игорь был первым человеком, кто стал отстаивать клочок глухого леса, а после добивался, чтобы установленные заповеди строго соблюдались. О строгости Игоря сейчас знают все в округе, а уж браконьеры — в первую очередь.

Работал в этих местах какое-то время егерь по фамилии Рак. В его ведении находилась и территория микрозаповедника. Народ стал Игорю говорить про егеря: сам браконьерит, а нам запрещает охотиться. Оказалось, что это правда. Задержав егеря с поличным — тот стрелял на озере диких утят, — Игорь поступил по всей строгости закона: штраф, конфискация оружия. Затем последовало увольнение. Нового егеря подбирал с таким расчетом, чтобы у человека полностью отсутствовала страсть к охоте. И нашел такого в охотничьих краях! Двадцатипятилетний егерь заповедника Григорий Барсуков, он на год моложе Игоря, раньше работал слесарем. Теперь у него такие заботы: кабанам картошки заготовить, липы — для косуль...

— Недовольных много, — говорил мне Игорь, — ведь на территории заповедника раньше были покосы... Конечно, у кого-то руки чешутся мне отомстить. Раз получаю телеграмму о скоропостижной смерти отца. Не помню уж, как бежал тогда до Новенького. Отец выходит на порог — жив-здоров. Вот такие шутки.

Алла на кордон перебралась только этой зимой. Ей, человеку сугубо городскому, пока здесь трудно. Не думала она, что придется жить в такой глухомани. «Свет к нам провели — все повеселей», — поделилась она со мной своей радостью.

Из «Писем с кордона»: «...не скучно здесь жить без электричества, телевизора и дорог».

Перед обедом Алла сказала:

— Вы, наверное, там, в Москве, антрекотами питаетесь, а я, по мнению Петра Никитича, готовить не умею — суп слишком жидкий варю, картошки в нем мало! — Она засмеялась.

А за столом сидели Петр Никитич, Игорь Петрович, Тихон Игоревич, Петр Игоревич — малыш без малого двух лет и Дмитрий Петрович — все Шпиленки. Не было только среднего сына Петра Никитича — Николая, студента биологического факультета пединститута.

...Открыв в институтской библиотеке первый том Брема, Николай обнаружил в библиотечном формуляре последней фамилию брата и после рассказывал об этом смешном факте Игорю: после одной фамилии «Шпиленок» библиотекарь должен был поставить вторую, и вполне могло получиться так, что, когда Дима окончит школу, библиотекарь повторит их фамилию и в третий раз. Но насколько огорчительно, что только Николай, наслушавшийся Игоря, писавший Игорю письма из армии, ставший первым его учеником и попросившийся на практику к нему на кордон, вслед за Игорем открыл Брема, наставлявшего любить природу терпеливо, усердно и без тщеславия!..

Петр Никитич, узнал я, из лесников ушел. Надо было помогать сыну — студенту Коле, больше зарабатывать. Да и Дима стал хуже учиться: все бегает на кордон, все у Игоря сидит.