Бесплатных пирожных не бывает!

— Давай, давай, чувствую, свербит у тебя.

— Мне кажется, что единственный ход можно осуществить, — начал осторожно Вакуров, — через арестованных за хищения и взятки там, на юге. Возможно, найдется слабое звено. Если Лев Иванович туда включится, то обязательно получит показания на Лебедева. Статья предъявляется крайне суровая, Лебедев сломается — сдаст исполнителя убийства.

Крячко взглянул на Гурова, тот бесстрастно молчал, казалось, вообще думал о постороннем.

— Не стану тебя ругать. Наивность, Бориска, в твоем возрасте вполне естественна. Никого из нас, — продолжал Крячко, — к тому делу не подпустят, и правильно сделают. Закон. Из арестованных Лебедева знает только один, максимум двое, они борются за жизнь и лишнего себе не возьмут. Лебедев, как я понимаю, владеет большими деньгами, таких денег, Боря,мы с тобой даже в кино не видели. Арестованные, конечно, имеют виды, на капитал Лебедева.

Зазвонил телефон. Гуров снял трубку.

— Слушаю. Здравствуй, Татьяна. Конечно, знаю. Спасибо за телеграмму. Понял. Я запомню. Чудаки, — помолчал. — Спасибо. Звони.

— Ну, а ты, Станислав, что думаешь? — включился Гуров в разговор, словно и не было никакого звонка.

— Не могу решить, что ты за человек. — Крячко покосился на Вакурова. — Ты слушай, а потом забудь. Скажи, Лев Иванович, — Крячко навалился на стол, набычился, — тебе зачем все это нужно? Каждый преступник должен понести наказание? Ты что? Перед пионерами выступаешь? Или у тебя нераскрытых преступлений никогда не было? Преступники убили преступника. Измазали подполковника Гурова в дерьме, и тебя самолюбие гложет?

Гуров побледнел, смотрел на Крячко не мигая.

— Эти убийства тебя не касаются!

— Петр Николаевич верно сказал, нету улик, в природе не существует! У нас работы — во! — Крячко провел пальцем по горлу. — Мы тебе помочь ничем не можем и одного в такую авантюру не отпустим! — Он усмехнулся. — Извини, глупость сморозил. Что значит не отпустим? Ныряй, там неглубоко. У тебя отпуска еще недели две? Выйдешь на работу, тебя жизнь быстренько обломает.

— Ты умница, Станислав, верно определил, что Лебедев сегодня в разбитом синдикате вроде банкира. И ты опять же прав, Лебедев умен и опытен, — Гуров улыбнулся Крячко, как лучшему другу и единомышленнику, а Вакурову хитро подмигнул. — Однако он уже начал ошибаться. Ему бы в тот день, как они Артеменко прикончили, — на самолет и в Москву. А он на юге задержался, дескать, к убийству не имею отношения. Ошибочка. Кому он кино показывает?

И вновь зазвонил телефон. Гуров снял трубку.

— Слушаю, — он кивал, чуть слышно повторяя: — Так, так... Понятно, — затем громко спросил: — Кто выезжал? Спасибо. Звони, — положил трубку. — Баба с возу — кобыле легче. Вот так, коллеги. Дела... — Гуров вздохнул, покачал головой. — Когда Татьяна звонила первый раз, не знала еще, что днем застрелили Леонида Кружнева. Лебедев в момент убийства находился в ресторане. Алиби. Он в жизни в руках пистолет не держал.

— А Татьяна — та красивая женщина, которую ты «соблазнил»? — Крячко улыбнулся.

— Она, — Гуров кивнул, на подначку не обратил внимания. — Самонадеян я, ребята, ярлычок Лебедеву привесить поторопился. Вот он почему в Москву сразу не вернулся и Кружнева задержал.

— Лебедев твой, может, пистолет от утюга не отличает, но у него есть человек, который с оружием обращаться умеет.

— Мои построения он поломал. И все же первый шаг мы сделаем по старому сценарию. Значит, так, Станислав, ты завтра Бориса от текущей работы освободи. Как — это твоя проблема. Ты понял? — Гуров смотрел на Крячко, пока тот не кивнул. — Завтра прилетает Лебедев. Борис, ты поедешь со мной во Внуково.

— Бориска, возьми бюллетень на три дня, — сказал Крячко. — Больше дать не могу, Лев Иванович.

— Хорошо. — Гуров вздохнул, стараясь быстро оценить сложившуюся ситуацию. — Мы остановились на том, что Лебедев банкир, казначей. Так? Станислав, прошу: ты думай, подключайся, не лузгай семечки на завалинке.