Но об этом Вера с мужем узнали два года спустя. Их брак оказался автоматически расторгнутым. Но они продолжали жить вместе все эти долгие годы, из которых последние 10 лет «фронтовая жена» мужественно ухаживала за почти неподвижным человеком. И только после смерти мужа она написала жалобу в Верховный суд. Там во всем разобрались и отменили решение, принятое по жалобе первой жены, тем самым оставили в силе их брак. Вера Семеновна от этого не имела никаких материальных выгод, абсолютно никаких. Ей просто хотелось умереть, нося фамилию любимого.

«Это же надо, так все извратить!» — подумал молодой юрист, прочтя дело.

Переверзев поделился своими сомнениями с Иваном Лещем, своим университетским товарищем, который работал следователем в управлении внутренних дел.

— Дай-ка мне эту пакость. — Иван еще раз повертел в руках листок. — Есть одна догадка...

Недавно Иван Лещ расследовал сложное дело, связанное с хищениями в торговой сети. По ходу следствия «вышел» на одну женщину, работавшую медсестрой в больнице, — она значилась свидетельницей, но многие ее связи с расхитителями настораживали.

Когда молодой следователь спросил, что из себя представляет Ирина Никифоровна Свечкина, от него шарахнулись, как от ненормального.

— Не говорите мне о ней. — Главврач даже за сердце схватился. Иван был крайне удивлен такой реакцией. Но вскоре выяснил, что Ирина Никифоровна была грозой не только для больницы, но и для всего района. Позже, когда у Свечкиной производили обыск, оказалось, что у нее целый шкаф набит деловыми бумагами. Она писала на всех — по поводу и без повода. «Борюсь с недостатками, — объяснила Ирина Никифоровна, — вывожу на чистую воду...»

Обыск проводили в связи с тем, что Свечкину заподозрили в спекуляции лекарствами. Вину ее установили, но доказали всего несколько случаев. Суммы были незначительны, и дело прекратили.

Пока шло следствие, Свечкина завалила инстанции жалобами.

Весь фокус в том, что факты в писаниях Свечкиной присутствовали. Как-то в больнице украли доски. А в тот же день там умер больной. И вот письмо в инстанцию: в больнице царит вопиющая бесхозяйственность — все растаскивают. Между тем в палатах люди мрут.

Начинается расследование, создается комиссия, другая, третья.

Ирина Никифоровна отнюдь не всегда скрывает свое авторство, даже хвастает: «Не анонимщица какая-нибудь». Идет она в бой «за правду» с открытым забралом. Пишет, пишет и пишет.

Главврач говорил об этом шепотом, отведя следователя далеко от больничного корпуса: не дай бог их увидит Свечкина — быть беде. Прежнего главврача она доконала-таки — ушел «по собственному желанию».

— А почему вы не привлечете ее за клевету к судебной ответственности? — спросил Иван.

— Свечкину?.. — На лице медика отразился неподдельный ужас. — Да вы что?!

И многие так рассуждают: клеветника, сколь бы изощренным он ни был, можно привлечь к ответственности, можно доказать его преступление, но кто захочет доказывать — вот вопрос. Возиться никто не желает, потому-то и чувствуют себя клеветники раздольно. Ведь какова схема? Получают «сигнал», проверяют. Не подтвердилось — и все вздыхают с облегчением. И шнурки на папках завязывают. Пронесло. А преступление — клевета — так и остается безнаказанным.

— Так ты думаешь... — Геннадий обнадеживающе посмотрел на товарища. — Но какое отношение имеет твоя Свечкина к истории с Волокушиной?

— А вот какое... Помнишь, года два назад в городской газете была опубликована статья «Очистим наш город от тунеядцев и хапуг!». О перекупщиках на рынках. Мы вместе с дружинниками рейды проводили. И вот тогда чуть было не прищемили хвост Свечкиной, но она снова вывернулась.

— И что?

— А то, что ту статью написала Волокушина! Уверен, Свечкина затаила злобу на учительницу. «Почерк» ее.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.