— Самых разных! От родителей мне досталось почти четыре тысячи томов. Родители были книгочеями, читать они очень любили. Что касается нынешних авторов, то я не могу сказать, что подружился с современной литературой. Не могу, не получается у меня — я не знаю, почему. Я пытался себя заставить почитать то, что мне рекомендовали друзья: «Почитай вот этого автора, интересный, и вот того». Не знаю, это не мое. Сейчас я занимаюсь тем, что перечитываю. Если брать классику, то это Чехов. Причем не пьесы, их я не люблю, а рассказы — это полный восторг! Что касается драматургии, то это Мольер. Недавно перечитывал — просто про нас.

— Можно ли надеяться, что произойдет «реинкарнация» великих клоунов? Откуда вообще берутся клоуны?

— Это очень больной вопрос, на который нет ответа, к сожалению, ни у меня, ни у кого-то другого. Откуда берутся клоуны — никто не знает. Это так же, как вопрос, откуда берутся анекдоты. У одного из фантастов как-то прочитал рассказ о том, как двое ученых решили выяснить, откуда берутся анекдоты. И они обнаружили, что их рассылает нам внеземная цивилизация…

— А как происходит набор артистов в цирк?

— Попасть к нам в цирк непросто. Не потому, что это какое-то замкнутое, закрытое заведение, а потому что мы следим за качеством. Качество — вот что для нас главное. И нам нужны не только профессиональные качества, но и человеческие тоже. Поэто му мы очень тщательно отбираем для себя артистов. Приходят по-разному. Есть, к примеру, образовательные учреждения, училища. Есть цирковые династии, из которых вырастают замечательные артисты. Есть люди, которые приходят из спорта. Спорт — вещь жесткая, даже жестокая, еще более жесткая, чем цирк. В спорте, если ты достиг определенного возраста и так и не показываешь результата, тебя просто убирают. И что делать? Образования практически нет, только навыки, только школа. Поэтому приходят из спорта, и работают в силовой акробатике, гимнастике и прочем. Бывает и по-другому. Был случай, когда к нам приходил спортсмен высокого класса, чемпион Европы по гимнастике. Репетировал, а потом сказал: «Не могу, тяжело». Цирк и спорт — это разные вещи. В спорте есть стремление к рекорду, это другое. Цирк — это все-таки искусство.

 — Максим Юрьевич, в одном интервью вы сказали, что с осторожностью относитесь к экспериментам в цирке. Почему?

 — Есть творческие коллективы, которые занимаются творческим экспериментированием в цирковом направлении. Мы же предназначены для другого — развлекать людей. Отношение к цирку у многих складывается с детства, когда родители впервые привели в цирк. Потом человек уже приводит в цирк своих детей. Не приходят в цирк люди просто так, из серии: «А давай пойдем в цирк!» Цирк — это другое, это не кино. Ну, вы наверняка помните свое детство, когда вам папа с мамой впервые купили билеты в цирк? Ребенок спрашивает у родителей: «А что там будет?» Родители отвечают, что будет то-то и то-то. И вот представьте себе ситуацию, когда семья приходит в цирк в ожидании, они уже на что-то настроились, к чему-то готовы, и вдруг им показывают совершенно не то. Причем, это «не то» может быть интересным, захватывающим, красивым, но совершенно не тем, на что они настраивались. И после ребенок задает вопросы: «Вы же говорили, что будет это, а где это, а где то?» И родители будут чувствовать себя виноватым перед ребенком, а это очень плохое чувство. Да, мы должны удивлять, мы должны восхищать, само собой, но мы должны быть в чем-то ожидаемыми, знакомыми человеку. Это как встреча со старым приятелем, с которым не виделся годами. Ты его вспоминаешь, как ты его видел в первый раз, когда это было давным-давно. Вот так и мы, поэтому к искусству цирка нужно очень осторожно относиться. Вы знаете, мне нравится английская поговорка, что настоящий джентльмен должен отставать от моды на год. Так и мы — должны оставаться привычным для зрителя, предпочитая традицию чему-то модерновому, модному и экспериментальному.

— Поговорим еще о вашем отце. Юрий Никулин — это феномен. Гениальный артист и клоун, добропорядочный семьянин, любимец миллионов, светлый человек. И уже непонятно, когда вернутся такие артисты, как ваш отец, которого можно назвать Человеком с большой буквы…

 — Не хочется думать, что никогда. Да, годы проходят, и пока ничего похожего нет. Вы сказали слово «гениальный», но я не люблю таких эпитетов. Некоторые даже употребляют слово «великий». Если подумать и оценить жизненный путь человека… Вот Юрий Владимирович Никулин. Многие говорят — гениальный клоун. Он не был гениальным клоуном. Он был очень хорошим, талантливым, смешным, с огромной фантазией — это все от Бога. А воплощение всего этого в совокупности — ему очень повезло, что все это получилось. Но рядом с ним выступали и другие клоуны — талантливо, интересно, самобытно. Был и Михаил Шуйдин, был и Леонид Енгибаров, и Карандаш — много было ярких, замечательных клоунов. Он был в одном ряду с ними. Действительно яркий артист. Говорят, великий артист. А что тогда сказать о Папанове, Миронове, Жарове, Кторове, Раневской Плятте? Могу долго перечислять, и все они находятся в одном ряду. Да, действительно, папа был очень талантливый, хороший актер, которому удавались и комедийные, и драматические роли. Но, опять-таки, в ряду с кем-то, а не над кем-то, понимаете? А вот великим по-настоящему он был как человек. За это отца все так и любили, вся страна. Сейчас не хватает: доброты, милосердия, человечности, искренности, честности. А в отце всего этого было сполна, и он этим охотно делился. Его любили именно за это, а не за его роли в кино, или выступления на манеже цирка.

— Максим Юрьевич, а какие киноработы отца вы считаете лучшими?

— Тут я не оригинален: считаю вершиной его комедийного творчества «Бриллиантовую руку». А то, что касается серьезных фильмов, то это «20 дней без войны» Германа. С моей точки зрения, это две самые-самые его работы.

— Расскажите, пожалуйста, о вашем благотворительном фонде помощи артистам цирка «Цирк и милосердие».

— Это фонд, которому уже 30 лет. Фонд создавал Юрий Владимирович, это семейный фонд, частный. Он был создан и работает как фонд, прежде всего, помощи и поддержки артистам цирка, ветеранам цирка. Естественно, в нем много других направлений. К примеру, детский цирковой фестиваль «Дорога в цирк». В этом году в четвертый раз будет летом проходить. Мы работаем вместе с Президентским фондом культурных инициатив, государство поддерживает нас в этом и помогает. Еще мы проводим мероприятия в таких детских центрах, как «Орленок», «Смена», «Алые Паруса» и, конечно, «Артек», который в этом году отмечает 100летие, и в этом мы тоже будем участвовать. Да, фонд работает, сегодня через него едут на линию фронта наши агитбригады, там достаточно много работы.

— Знаю, у вас также есть и музей…

— Музея у нас два. Один, который уже давно существует и работает. Там всегда открыты двери, туда можно зайти и посмотреть. Это, в основном, музей Юрия Никулина и цирка, потому что отца трудно от цирка оторвать, но это музей и о нем. А Музей Цирка — это второй музей. Но он пока как «музей» не функционирует в силу разных причин, в том числе, технических. Мы не можем обеспечить запуск людей с улицы, чтобы прийти и посмотреть. Мы только-только начали им заниматься, и он требует еще много доработок, требует привлечения людей, знакомых с музейным делом. Мы же не музейщики, у нас другая профессия, а тут нужны профессионалы. Сейчас мы как раз занима- емся поиском и подбором кадров, их расстановкой и организацией. Хотелось бы, чтобы это было на профессиональном уровне.

— Максим Юрьевич, напоследок хотела спросить и о вашей творческой судьбе. У вас была возможность стать актером — ведь, будучи мальчиком, вы снимались в эпизоде у Гайдая в «Бриллиантовой руке», затем был еще один фильм Александра Митты. Вам не грустно, что судьба сложилась именно так, что вы выбрали именно цирковой путь?

— Стать актером я никогда не хотел. Я не стремился к этому и часто задавался вопросом: «Почему люди идут в артисты?» Есть внешняя сторона всего этого — слава, успех, популярность, поклонники, автографы. А есть внутренняя потребность — человек ощущает в себе, что он может быть интересен этому миру. Может что-то рассказать о жизненных обстоятельствах, объяснить, по-новому что-то показать. Это потребность, и она есть не только у артистов, но и у художников, писателей, композиторов. Ведь они пишут не потому, что хотят писать, а потому что не могут не писать. Потому что что-то есть внутри, что просится наружу, и то, что выплеснется. Масса примеров, когда люди писали, зная, что это не будет поставлено, выставлено, опубликовано — они все равно сочиняли, писали в стол, снимали фильмы «на полку» , то есть понимали, что сами по себе должны этим заниматься. У меня в жизни такой потребности не было, поэтому не стоило даже стараться пытаться стать артистом.

 — Максим Юрьевич, и в заключении вопрос о вашем юбилее, который состоится в следующем году, честно говоря, думала, что вам лет на десять меньше…

— Если говорить о физическом состоянии, то физически я не в самой лучшей форме. Я всегда об этом говорю, вы знаете, есть люди спортивной формы, бывают плохой, а бывают — никакой. Я никогда к спортивной форме не тяготел. А что касается порывов души… как же быстро все пронеслось! Но грех жаловаться. Нет, жизнь не прошла, я буду жить еще долго…

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.