- Мы с Львовым с 69-го года Бок о бок работаем. Выручают нас вертолетчики... - Нежура - начальник смены РИТС-3 на Аганском месторождении. - Все развитие Анана с вертолетами связано. Вот так. Культурный экипаж у Львова, понимающий... Вот так.

Кузьмин по обыкновению развил бурную деятельность, на кого-то орал кого-то гонял - от грузчиков только пар шел; Панасов возился с какими-то бумагами; Львов отошел в сторонку, прихрамывая, и курил, посмеиваясь. Невысокий, коренастый, со смешным хохолком на затылке. На «восьмерке» он долго работал вторым пилотом, перегонял машины в Монголию и Чехословакию, Югославию и Корею, жил в походных палатках в степи и ослепительных отелях на Адриатике, толковал с немцами и американцами, отвечал на десятки вопросов, дружелюбных и каверзных, хохотал, когда было смешно, и стискивал зубы, когда было плохо. Только на один вопрос он не мог ответить: почему так дорого ему это близкое небо над близкой землей. И никогда не смеялся, когда смеялись над людьми, которых он любил.

- Поехали, - сказал он Панасову. - Пора.

Отлетов неделю с экипажем Львова, мы пришли к нему домой. Что-то случилось со светом, керосина не было, мы сидели на кухне в дымном сумраке догорающих свеч, и Лехмус осуществил мечту отца Федора: открыл маленький свечной заводик. В свою затею он вовлек всех нас, вытребовал у хозяйки какие-то нитки, заставил разминать остывающий стеарин, закатывать в него скрученные нитки. Свечи получились несуразные и жалкие, горели, треща и воняя, но светили. Во всяком случае, то, что стояло на столе, мы различали.

Последний полет вышел странный. В наряде была записана доставка партии лесорубов куда-то за Вах, но пятеро небритых, молчаливых мужчин, загрузивших в вертолет лодку, два мотора, четыре бочки горючего, коптильную печь, полдюжины ружей и одну бензопилу «Дружба», меньше всего походили на лесорубов. В полете они подмигивали друг другу, затаенно сопели и мечтательно ухмылялись. Когда река осталась позади, они прильнули к иллюминаторам и долго ругались из-за того, где лучше садиться...

- Какие они лесорубы! - сказал Львов, вспомнив о них, и чертыхнулся. - Мясорубы - вот кто они.

Керосина на обратный путь не хватало, надо было зайти в Максимкино на заправку. Вертолет был пустой и гулкий, задувал встречный ветер; над Баком, когда посадочная площадка уже открылась на другом берегу, мощный порыв так затормозил машину, что она на мгновение зависла над рекой, потом полого пошла вниз; сели с сухими баками.

Рядом был лес, прекрасный в осеннем убранстве, светило мягкое, нежаркое солнце, мы сидели на бревнах, было тепло и тихо и печально немного, как всегда, когда что-то уходит, а удержать это невозможно. Так было вчера, а сегодня льет дождь, ветер стучит в стекло, электричества нет, догорают, чадя, наши самодельные свечи, и мы говорим негромко, потому что пространство, зыбко очерченное тусклым светом, невелико, а что там, за чертою, ты не знаешь.

- Был еще такой случай, - говорил Львов. - Шел вертолет с подвеской, зимой это было, и метров со ста в снег рухнул. Раковина в шестерне редуктора. Сто двадцать градусов выломилось. Машину рвануло на бок, так она левым боком и завалилась. Прямо на дверцу. Второй пилот на месте бортмеханика сидел, а на месте второго еще один вертолетчик. Их с ремней сорвало - и на командира. А у того и так весь левый бок разбит. Но он первый очнулся - гарью запахло. Растолкал остальных, сказал, чтобы блистер откинули, выползали. И за ними - на сломанной руке подтягивается, сломанной ногой отталкивается. Свалился в снег, лежит в рубашке с закатанными рукавами, не чувствует ничего. А машина горит. Там дорога рядом была, шоферы набежали, оттащили. А машина пахнула тихонько и залилась белым пламенем. Жутко.

- А потом что?

- Несколько месяцев в госпиталях провалялся. Хотели на пенсию отправить: левая рука и левая нога все ж таки плохо действовали. Но человек всего может добиться, если захочет. Если он человек. Если небо для него и жизнь и работа, если работа для него - только небо.

Даже если мы берем курс на ближние цели...

Неожиданно вспыхнул свет. Львов погасил свечи, и они долго дымились; Львов разогнал дым рукой и задумчиво сказал:

- Поставлю-ка я чай, ребята. Сейчас хорошо выпить чаю.

И пошел к плите, сильно припадая на левую ногу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.