Я уже хотел шагнуть в невидимое помещение, но в этот момент с грохотом свалилось что - то железное. Грохот сменился исступленной руганью Папы Римского. Он орал по - грузински неистово, во всю глотку. Потом вспыхнул свет, и Папа Римский сразу замолчал.
- Тс - с! - прошептал он. - Утром громко говорить будем. Сейчас спят все. Он нагнулся, поднял упавшее ведро и повесил его на гвоздик возле выключателя.
Я перешагнул через порог и вошел в комнату, в ней вдоль стен стояли покрытые ковриками сундуки.
- Садись, дорогой, - сказал Папа Римский и нырнул во вторую дверь - она была низкой, в углу занавеска на ней висела вроде коврика.
Я огляделся и сел.
Надо мной, над толщей каменного потолка, глухо прогудели удары больших часов. Я приготовился ждать, но ждать не пришлось - пригнувшись, из угловой двери вышел Папа Римский. В руках он нес два кувшина - глиняные, узкие. Потом из шкафчика на стене, над моими плечами, вытащил тарелки с сыром, хлебом, холодной мамалыгой. Он молча готовил стол, я молча смотрел.
Папа Римский оглядел меня, стол, коротко взглянул на потолок и шепотом сказал:
- Спят, понимаешь? Я кивнул.
Папа Римский присел около меня, налил в стаканы и прошептал:
- Дело же не в том: артист не артист. Понимаешь? Я еще раз кивнул.
- Поехали! - приказал Папа Римский. - Чтобы дорога твоей жизни была гладкой, как асфальт Новороссийск - Сочи. Чтобы на остановках у тебя всегда были хлеб и вино. Чтобы твой организм не требовал капитального ремонта, дорогой... как тебя звать?
Я сказал.
- Прекрасное имя! - восхищенно прошептал Папа Римский. - Ну, фамилию мне пока не надо, мы еще не в милиции. Поехали!
И мы поехали.
Дорога была гладкой, как стенки кувшинов. Только было непонятно - мы ли скользим по дороге Папы Римского, то ли она скользит внутрь нас прохладным и кисловатым вином. В конце концов я перестал об этом думать, потому что вспомнил об относительности всего существующего. Я сказал об этом Папе Римскому, и он бурно поддержал меня.
- Конечно, относительно, дорогой! Конечно! Кто как к кому относится, так оно и получается!
- Ты ко мне хорошо отнесся, - серьезно сказал я. - Если бы ты только знал, как мне нравится, что ты не простой человек, а самый что ни на есть Папа Римский.
- Зря говоришь так! - с отчаянием почти закричал Папа Римский. - Я очень простой человек! Ты просто не знаешь меня совсем! Я очень простой Папа Римский. Ты себе не представляешь, какой я простой!
- Все равно я проще, - возразил я. - Я ведь здесь без всего. А у тебя и вино и дом. А в доме кто - то там спит наверху.
- Дай я тебя поцелую! - воскликнул Папа Римский. И порывисто обнял меня. И мы поехали дальше.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.