Война без линии фронта

В разгар боев младшего Львова свалил сыпняк. Когда после нескольких дней беспамятства он пришел в себя, Томск уже был занят частями Красной Армии. Львов, как активный контрреволюционер, был приговорен к десяти годам лагерей. Весной 1928 года он вышел на волю.

... Ранним апрельским утром с поезда дальнего следования, остановившегося у перрона Ярославского вокзала в Москве, сошел длинноногий, очень худой человек, до глаз заросший рыжей щетиной. Вскоре его можно было видеть возле небольшого кирпичного дома в Спасском тупике. Оглядевшись по сторонам, он постучал в дверь.

У своего двоюродного брата Николая Анатольевича Семевского, представлявшего в Москве опытно-экспериментальный завод по выработке крахмала из картофеля, в Лучкове, Владимирской области, Николай прожил около месяца. «Я убежден, - говорил он брату, - что подполье существует».

Николай Анатольевич отмалчивался и вообще вел себя довольно странно. К нему часто приходили люди, которых он рекомендовал брату работниками Лучковского завода. Но у приезжих был отнюдь не провинциальный вид, и, как однажды убедился Львов, темы их разговоров с Семевским были далеки от проблем увеличения производства крахмала из картофеля.

Впрочем, Семевскии не долго испытывал терпение кузена. Он познакомил Львова с ученым секретарем «Общества по изучению Урала, Сибири и Дальнего Востока» Аркадием Антоновичем Крако-вецким. Так в Обществе появился новый сотрудник. В анкете Николая Владимировича Корзухина значилось, что он происходит из семьи мелкого служащего, в гражданской войне не участвовал, является беспартийным, но активно сочувствует Советской власти.

Наряду с учеными записками о деятельности некоторых его руководителей довольно подробно рассказывают документы, хранящиеся в архивах.

В начале 1928 года японская разведка получила сообщение своего московского агента: «Приступил к работе в должности ученого секретаря. Краковецкий».

Это был действительно удачный ход, хотя сделать его было нелегко. У блестящего журналиста, знатока Востока Аркадия Антоновича Краковецкого прошлое было, мягко говоря, пикантным. Активный эсер, командующий войсками Иркутского военного округа при Временном правительстве, после Октября - военный министр в контрреволюционном правительстве Дербера в Восточной Сибири. Советская власть в свое время поверила Аркадию Антоновичу, кан поверила многим своим бывшим врагам.

С Краковецкий в «Обществе по изучению...» Корзухин проработал до 1932 года. За эти годы он изъездил вдоль и поперек всю страну. Удостоверение Общества открывало ему доступ но многим материалам, интересовавшим японскую разведку.

В дальнейшем он был «законсервирован» и долгие годы тихо прожил в Торжке, работая почасовым преподавателем экономической географии в сельскохозяйственном техникуме. Он уже думал, что о нем забыли. Но весной 1941 года к нему приехал человек, передал деньги и некоторые инструкции. Он же сообщил, что Краковецкий провалился и арестован.

Выполнить новое шпионское задание Корзухин не успел. В первые дни войны он был мобилизован и отправлен на фронт.

Толя Шмаринов принял 16 октября радиограмму. Москва предлагала хотя бы на короткое время вывести из строя железную дорогу на участие Унеча - Кричев. Эту дорогу отряд держал все время под наблюдением. Но теперь требовались более активные действия. Наступление немцев на Москву, начавшееся 30 сентября, было в разгаре. Пала Калуга. Шли ожесточенные бои у Малоярославца. Железная дорога, в 15 километрах от которой стоял отряд Медведева, была одной из основных магистралей, питавших немцев людьми и техникой. Дмитрий Николаевич собрал командиров подразделении. На совет были приглашены и руководители местных отрядов - Хотимского, Калинкович-ского и Климовичского, которые превратились в активную боевую силу после прихода медведев-цев в этот район. Решили действовать пятью группами. Разведка донесла, что дорога охраняется довольно слабо и что крупные посты есть только у двух мостов. В одну из ночей железнодорожное полотно было взорвано сразу в трех местах. Взлетели на воздух и оба моста. Железная дорога целую неделю была полностью парализована.

В один из дней группа во главе с Королевым (известным спортсменом, чемпионом страны по боксу) отправилась в ближайшую деревню за провизией. Ушли поутру. По всем расчетам, должны были вернуться к вечеру. Но уже в два часа дня в командирский шалаш просунулась круглая русобородая физиономия Королева.

- Немцы в Сафоновие, Дмитрий Николаевич. Как получилось. Идем не таясь, сами знаете, не то что немцами - полицаями там не пахло. Не доходя до крайней хаты метров пятьсот - из лесу еще не вышли, - встречаем Лешну, Матренина внука. Вы ее знаете, рядом с сельсоветом живет. К нам шел. Говорит: позавчера на машине человек тридцать немцев прибыло. С пулеметом. Я у Лешки спросил: какие на них шинели? Черные, отвечает, на рукаве белая повязка с костями. Ну, Лешну мы обратно отправили. Сами ходу в лагерь.

- С костями, говоришь? - задумчиво произнес Медведев. - Значит, из Кричева пожаловали. А ну-ка, давай ко мне Клокова и Староверова!

Через несколько минут комиссар и начальник штаба вошли в шалаш.

- У меня такое впечатление, что нас нащупывают, - сказал им Медведев. - Вот смотрите. Может ли быть случайностью, что эсэсовцы появились именно в Сафоновке, то есть в пункте, очень близком от нас? Скорее всего - это, правда, надо еще проверить, - их гарнизоны появились и в других деревнях. Возможно, конечно, что они тычутся пока вслепую. Но это слишком хорошо, чтобы быть похожим на правду. Скорее всего, кто-то их ведет. Но кто? Вот это дило треба разжуваты.

- Ты хочешь сказать... - начал было Клоков.

- Да, - твердо взглянул на него Медведев. - Мне кажется, что ветврач Блинов и старик - звенья одной цепочки.

... Человек, назвавшийся военным ветврачом Блиновым, появился в отряде примерно спустя неделю после диверсии на железной дороге. Он прибыл тем же путем, что и десятки окруженцев, скрывавшихся в лесах и селах и набредавших на людей Медведева. Блинов прошел обычную проверку, удовлетворительно ответил на вопросы от рядного особиста Саши Творогова и, поскольку не имел оружия, был зачислен в хозвзвод.