Несмотря на то, что жандармы били каторжан прикладами винтовок, крики не утихали:

- Мы отказались стрелять по Одессе! Почтенный Клемансо подарил нам за это Африку!

Мы еще и еще раз убеждались, что француз французу рознь. Чувство интернационализма невольно росло, укреплялось в наших сердцах. Я на всю жизнь, например, запомнил простых итальянских солдат, служивших во Французской Африке. Они делились с нами лимонами, чтобы мы могли пить воду с лимонным соком и спасаться от малярии. Они рисковали своей свободой, но все - таки регулярно помогали нам, даже хиной снабжали, хотя она стоила огромных денег.

28 августа 1920 года со мной случилось несчастье. Утром я взял фляги и отправился к ручью. Мы всегда пили только кипяченую воду, но было так жарко, что я не утерпел и жадно напился прямо из ручья.

Через три часа меня начало трясти. Малярия! Товарищи отнесли меня в пещеру, уложили в тень, дали выпить хины из запасов, которыми делились с нами итальянцы. Я впал в забытье, а когда очнулся, вдруг услышал разговор двух французских солдат.

- Жорж, ты слышал новость? Русских хотят отправлять в Россию. Ленин обменял их на пленных французов.

- Всех, что ли? - спросил другой.

- Да нет. Из госпиталей только...

Солдаты прошли. Я приподнялся на брезенте... Да, бегство в госпиталь было единственным моим спасением! Товарищи мои работали в двух километрах отсюда, в другой стороне от госпиталя. Сообщить им о своем решении я не мог: скоро должен был повториться приступ. Я нацарапал угольком на цинковом ведре несколько слов об услышанной новости, сообщил, куда иду, и поставил ведро на видном месте.

Осторожно оглядываясь, чтобы не попасть на глаза охране, я стал выбираться из лагеря. Шел тоннелем, в кромешной темноте, пока совершенно не обессилел. Обо что - то споткнулся, упал и потерял сознание. Когда очнулся, нащупал стену тоннеля, цепляясь за выступы камней, поднялся и с трудом двинулся вперед.

Тоннель, пробитый нами, тянулся на двенадцать километров... Много раз я терял сознание, но не чувствовал ни боли, ни усталости. Тело мое было словно налито тяжестью, перед глазами плыли цветистые круги.

Вдруг тоннель кончился. Дальше вилась тропинка. Но как идти без опоры на стену? Я сделал несколько шагов и упал. С огромными усилиями поднялся. Шатаясь, побрел вниз.

Наступил вечер, не знаю уже какого дня. Когда стемнело, я неожиданно уперся в проволочное заграждение. Это был госпиталь Сук - Ахраса. У меня не было направления, не было вообще никаких документов. Что делать? Решил перепрыгнуть через колючую проволоку. Сняв ботинки, которые, казалось, весили по пуду, я разбежался, прыгнул и... угодил на проволоку под током. Но тряхнуло меня почему - то лишь слегка. Я свалился в госпитальный двор, сильно поранил руку и ногу.

Раздался трезвон. Вскочив, я побежал к госпитальному корпусу. Сзади захлопали выстрелы. Я завернул за угол здания, вскочил на крыльцо и с разбегу ахнул всем корпусом в застекленную дверь. Из рам посыпались стекла. Пробежал еще несколько шагов, упал и словно провалился в пропасть...

Французский врач

Очнулся я в госпитальной палате. К моей койке подошел фельдшер - поляк.

- Извини, брат, - сказал он по - русски. - Жаль мне тебя, очень жаль, но... к сожалению, ничего не могу поделать. Часовые доложили коменданту, а он, псякрев, орет, как бегемот: «Без пропуска! Посадить!» - Фельдшер горестно развел руками. - Тебе приказало немедленно явиться к коменданту...

Одеваться мне помогала чуть ли не вся палата.

- Ты ничего... Крепись!... Не вешай носа, брат, самое худшее позади...

За мной пришел солдат, Я едва тащился. Рука была перевязана, нога забинтована. Я уже видел себя в одиночной камере подвальной тюрьмы, где множество крыс, нет ни стола, ни стула, ни кровати, а в стены вбито множество гвоздей, чтобы арестант не прислонялся к ним. Так рассказывали мои товарищи, побывавшие в тюрьме.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.