Распускаются листья

- Я ненадолго, - спокойно заговорил Одинцов. - Ты просила лаборантку задержаться, а я разрешил ей пойти в театр.

Лена обернулась к Одинцову:

- Это что еще за фокусы?

- Никаких фокусов... Ты можешь мучить себя. Если тебе так уж хочется, то и меня в придачу. Но ты должна все - таки понять, что в жизни бывают свидания, значащие для человека не меньше, чем докторская диссертация.

- И не меньше, чем жизнь сотен тысяч детей, - вспыхнула Лена, - спасение которых мы должны, обязаны начать уже сегодня, но не можем этого сделать из - за вашей расхлябанности! - Она говорила, все более возбуждаясь. - Из - за каких - то свиданий!...

- Хватит! - почти крикнул Одинцов, хлопнув ладонью по столу. - Я обязан сказать тебе все.

- Петя, - тяжело вздохнула Лена. - У меня очень плохо с нервами. Этот разговор выбьет меня из колеи. Отложим его.

- Боишься? - усмехнулся Одинцов. - А у твоих подчиненных, думаешь, нет нервов? Ты напоминаешь бальзаковского героя, который смотрел на людей, как на почтовых лошадей, и безжалостно погонял их. Пусть они падают! Пусть сдыхают! На следующей станции дадут новых. Лишь бы это вело тебя к исполнению заветных желаний, к докторской диссертации, к почету и славе...

Лена стояла, полузакрыв глаза. Одинцов чувствовал, что каждое его слово попадает ей прямо в сердце, но не испытывал уже никакой жалости и хлестал все больнее:

- Ты пользуешься своим правом подбирать себе сотрудников и держишь всех в постоянном напряжении, хотя прекрасно знаешь, что никакая творческая работа немыслима из - под палки. Ты готова принести все в жертву своему страшному честолюбию. Ты забыла...

- Уходи, - бескровными губами прошептала Лена. - Это пустой разговор. Насильно никого не держат. Все остаются по доброй воле... ради спасения детей.

- При чем тут добрая воля? Люди не хотят ссориться с тобой. Ты запугала всех...

- Уходи! - вскрикнула Лена так, что Одинцов вздрогнул. - Убирайся отсюда! Не хочу тебя слушать!

Одинцов и сам побледнел, увидев, как из широко раскрытых глаз Лены скатывались крупные слезы.

- Что же ты стоишь? Я сказала: уходи! Не смей мне показываться на глаза! Уходи! - Лена упала головой на стол и зарыдала.

Одинцов подошел к ней и, стараясь проглотить комок, подступивший к горлу, заговорил тихо и мягко:

- Не надо так, Леночка. Успокойся... В том, что я отпустил Веру, в конце концов, нет ничего страшного. Я сам приготовлю препараты... Я никуда не уйду. Я дождусь того дня, когда ты станешь прежней...

Лена стала успокаиваться. Она всхлипывала все реже и задышала ровнее.

- Прости меня, Петя, - сказала она, вытирая глаза. - Я не права. Я не хотела тебя обидеть...

- Ерунда, - улыбнулся Одинцов. - Не будем больше говорить об этом. Я думаю, даже мотылек начнет кусаться, если станет работать круглые сутки. Ты просто устала. Я пойду готовить препараты.