Это выше сна

Улыбаясь, Григорович сложил руки на груди, откинул несколько назад голову и охотно, но весьма крикливо а патетично начал читать:

Полки российские, отмщением сгорая.

Спешили в те места, стояли где враги.

Лишь только их завидели - удвоили шаги.

Но вскоре тучи стрел, как град средь летня зноя,

Явились к нам - предвестницею боя.

- Ну кто, кто так читает? - спрашивал Достоевский.

- Толченое! Толченов, конечно! - смеясь, захлопал в ладоши Некрасов. - Действительно, подражание изумительное. Я, впрочем, не поклонник Толченова, а вот Белинский о нем отзывается с большой похвалой, говоря, что он создан для ролей военачальников.

- Нет ли в этом отзыве иронии? - спросил Григорович.

А Достоевский, довольный тем, что другу удалось так хорошо скопировать Толченова, уже просил показать, как он может подражать Мартынову, Самойлову и Сосницким.

- Нет, нет, это сейчас не к месту и не ко времени, - отказывался Григорович, - и Николай Алексеевич прибежал сюда на рассвете не с тем, чтобы выслушивать мои дурачества. Мы хотим высказаться по поводу твоего великолепного искусства.

- Да, это верно, - подтвердил Некрасов. - Я подбираю материал для задуманного мною «Петербургского сборника». Этот сборник выйдет при участии Виссариона Григорьевича, и нам такая вещь, как ваши «Бедные люди», нужна. Говорите ваши условия, и я возьму ее.

- Федор, ты слышишь? - Григорович схватил Достоевского за плечи. - Ты слышишь, Николай Алексеевич берет роман!

Как бы не веря Григоровичу, Федор Михайлович посмотрел на Некрасова.

- Да, да, - закивал головой Некрасов. - Объявляйте свои условия.

- Но это так неожиданно... Дайте мне немного подумать! - попросил Достоевский.

- Хорошо, обдумывайте свои условия, а я сегодня же снесу ваш роман Белинскому и познакомлю вас с ним.

- Вы мне кажетесь самым торопящимся человеком в целой России, - усмехнулся Достоевский своим дрожащим, нервным смехом.

Лицо его, носившее признаки долгих колебаний, сомнений, борьбы с самим собою, все более расцветало и сияло каждой веснушкой. Но, стараясь скрыть свою радость, он с притворным страхом говорил:

- А вдруг я ему не понравлюсь или он выскажет оценку, совсем противоположную вашему мнению?