Поля некоторое время раздумывает над словами Аликпера, неясная улыбка бродит по её губам, затем, что - то придумав, она выбегает на улицу.

Главный чабан неторопливо обходит ванну - длинный бетонированный жёлоб, наполненный раствором креолина цвета топлёного молока. Перед ванной расположен обширный и круглый загон с воротцами. «Предбанник» - называют его чабаны. Он соединён с ванной узким коридорчиком, который в конце делает поворот на девяносто градусов. Поворот устроен для того, чтобы овцы, пуще смерти боящиеся ванны, не знали, что ждёт их в конце пути. Лесенка в три ступени ведёт из ванны на сушилку - деревянную площадку, обнесённую заборчиком.

Неподалёку исходит паром стоведёрный бак на вмазанной в землю печи. Вокруг него в воздухе приметно слабое мерцанье, словно вспыхивают и гаснут острые белые звёздочки.

Главный чабан щупает, шатает плетни, из которых сложены стенки коридорчика, приваливается к ним спиной - ничего, вроде крепко, - затем скидывает разношенный чобот, погружает ногу в раствор и зажмуривается от удовольствия.

- Подходящая водичка, - бормочет он. - Не грех бы самому окунуться. - И тут он видит Полю.

- Тимофей Ильич, - в голосе Поли слышна решимость, - есть такое место, где бы татуировку сводили?

Мысли чабана заняты другим, но он не медлит с ответом:

- Есть такое место, цельный институт, в Москве находится.

- А дорого это стоит?

- Дай бог памяти... У нас Федя Родионов очищался, он сказывал, не то десять, не то двенадцать рублей за квадратный сантиметр.

- Господи! - всплеснула руками Поля, представив себе богатырский разворот груди и плеч Аликпера. - Чистое разоренные!

- Да, встанет в копеечку, - ответил чабан и, обнаружив полнейшее понимание вопроса, добавил: - Якоря, в крайности, можно оставить, эмблемы тоже, ну, а насчёт женского персонала ничего не попишешь, придётся раскошелиться. Ну, да ты на одних ягнятах больше заработаешь. Главное, Полюшка, чтобы у нас нынче осечки не вышло. За молодняк я опасаюсь: упаси бог, потопчут его в сутолоке.

- Уследим, Тимофей Ильич! Честное слово, уследим!

- Разве что... - чабан пожевал губами, огляделся и, словно почерпнув уверенность в горах, деревьях, виноградниках, во всём этом, недавно вошедшем в его жизнь, но уже привычном и милом просторе юга, сказал:

- Пусть Васька кличет народ. Пора начинать...

С уходом главного чабана разговор в комнате уже не возобновлялся. Пастухи сосредоточенно сосали самодельные папиросы, набитые крошеным табачным листом, словно набирались дыму на весь долгий рабочий день. Лишь зоотехник, одолев робость, которую неизменно чувствовал при встрече с «начальством», что - то вполголоса рассказывал инструктору райкома Карташову.

- Раньше, когда мы купали овец мелкими партиями, - говорил зоотехник, - купанье растягивалось на пять - шесть дней. Это расстраивало нормальную жизнь отары, распыляло силы овцеводов. А сейчас решили одним духом: под утро пригнали отару, искупали, а к ночи - на пастбище. Как говорится: «Р - раз - и в квас!» Поговорка ему понравилась, и он повторил: «Р - раз - и в квас!»

- Кто же инициатор этого дела?

- За всякое зоотехническое мероприятие отвечает ваш покорный слуга, - зоотехник с жадностью поглядел на блокнот, который инструктор держал в руке. - Фамилия моя Злотин. Да, Семён Данилович Злотин.

- Вы меня не поняли, Семён Данилович, - мягко сказал Карта - шов. - Кому первому пришла самая мысль?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.