В ноябре 1951 года остановилась вся работа нью-йоркского порта. Забастовали грузчики и портовые рабочие. Причиной забастовки послужило то. что председатель профсоюза портовых рабочих махровый реакционер Джозеф Райан за спиной рабочих заключил с судовыми компаниями договор, невыгодный трудящимся. Портовые рабочие ответили на это забастовкой, продолжавшейся двадцать пять дней. Они вели борьбу на два фронта - против предпринимателей и против предательского руководства собственного профсоюза. Райан, пытаясь подавить забастовку, пустил в ход все средства, вплоть до того, что натравливал на бастовавших банды гангстеров (что делалось им неоднократно и в прошлом), помогал устраивать полицейские расправы с рабочими.

Ниже приводится очерк американского писателя Говарда Фаста, бывшего свидетелем событий, разыгравшихся в нью-йоркском порту.

Нью-Йорк.

Ещё только начинало светать, и часть неба была серо-синей, когда я пошёл вниз по Четырнадцатой улице по направлению к реке. Меня должны были встретить в шесть на углу Одиннадцатой авеню, но я пришёл немного раньше и ещё успел выкурить папиросу, стоя на углу под холодным ветром и наблюдая за проезжающими машинами. Вскоре два портовых грузчика подъехали на потрёпанном «Бьюике». Посадив меня, они покатили по широкому шоссе на окраину города. Мы ехали осторожно, оглядываясь по сторонам, оценивая обстановку, словно находились в военной зоне. Ребята, видимо, не спали всю ночь: лица их были небриты, под глазами темнели круги.

Когда мы проезжали мимо здания, в котором помещалась местная профсоюзная организация, из него выходили люди после только что окончившегося собрания. Десяток листовок вылетел из окна нашей машины, и, обернувшись, я увидел, как рослый грузчик-негр поднял одну из них и принялся читать.

- Мы обычно распространяем листовки сами, вручную, - пояснил водитель. - Но когда Райан выпускает своё хулиганьё, это может стоить жизни.

Мы завернули на Десятую авеню, чтобы заправиться горючим, и, пока бак наполнялся, говорили о забастовке. В ней не было никакой особой подоплёки, ничего секретного. Это была забастовка людей, которые никогда не могли заработать достаточно, чтобы прокормить своя семьи, людей, которые в дождь, холод и снег бродили в тщетных поисках работы и в среднем лишь дня два в неделю имели её. Это была забастовка людей, у которых никогда не было денег на пару обуви, на оплату врача или на пальто ребёнку; забастовка людей, которых преследовали гангстеры, гангстеры запугивали, гангстеры судили, а подчас и убивали гангстеры. Это была забастовка людей, которые были сыты всем этим по горло!

Это была обыкновенная стачка против хозяев и Райана, стачка, организованная и возглавляемая простыми рабочими. И это было как раз то утро, на которое Джо Райан назначил расправу с ней, как он публично заявил об этом.

На Тридцать Пятой улице один из моих спутников вылез из машины. Он стоял, глядя нам вслед, окутанный серой утренней дымкой, одинокий, с измученным лицом, с карманами, полными листовок, а мы поехали дальше. На Пятьдесят Первой улице, между Десятой и Одиннадцатой авеню, мы поставили машину, пожали друг другу руки и договорились встретиться у машины, когда всё будет кончено. Водитель должен был распространить листовки, а я был здесь, чтобы описать происходившее. Райан пообещал всему свету, что будет-таки на что посмотреть!

Я отправился вниз к реке, к пристани 90, где стояла «Королева Мария», большое красивое судно. Местом решающей схватки была выбрана эта пристань.

В этот ранний час здесь, под висячим переходным мостом, было темно, как ночью. Но пикеты были на своих местах: около ста пятидесяти портовых грузчиков блокировали дорогу, ведущую к пристани, медленно прохаживаясь взад и вперёд. Ещё вчера днём было совсем тепло, а сейчас с реки дул ледяной ветер, и пикетчики продрогли. Они прятали руки в карманы и старались держаться ближе друг к другу. На одних были надеты плащи, свитеры, на других - поношенные кожаные куртки, спецовки, старые армейские брюки.

Вокруг ещё не было видно множества полицейских, только с десяток их стояло там и сям. Я подивился этой странной «свободе» и подумал, что уж не мэр ли Импеллитери в качестве благодарности грузчикам за поддержку на выборах устроил им эту льготу. Но когда я вошёл в здание пристани, то увидел там целую армию полицейских, пытавшихся согреться. Тут было по крайней мере сотни две одних полицейских в форме и в штатском, а кроме того - агенты министерства юстиции, репортёры, фотокорреспонденты. В течение следующего часа полиция всё прибывала и прибывала. Она подъезжала на машинах, приходила пешком, а конные полицейские выступали, словно кавалерийский полк. Надо сказать, что наша городская полиция всегда чрезвычайно расторопна, когда дело касается подавления стачек и избиения безоружных рабочих.

Я вышел наружу и стал наблюдать, как «силы закона и порядка» помогали «королю» Джо Райану с его штрейкбрехерами и головорезами организовать наступление на рабочих. Фоторепортёры проверяли аппараты, корреспонденты газет нервно ухмылялись, предвкушая бурное развитие событий.

Кордон пикетчиков был всего метрах в двадцати. Полицейские чины, штатские и агенты «юстиции» перешёптывались с таким видом, словно вырабатывали план военного наступления. А тем временем число грузчиков в пикете всё увеличивалось, теперь их там собралось по крайней мере сотни две.

Сначала полицейские окружили пикетчиков цепью в один ряд. Стоя плотной стеной плечом к плечу, они нервно вертели в руках свои дубинки. Затем им в поддержку выстроился ещё один ряд полицейских, а за ним - два плотных ряда конной полиции. Какой «почёт» для горстки людей в спецовках и фланелевых рубашках! Но чувствовалось, что будет кровопролитие, размозжённые головы в неравной схватке: против одного рабочего выступали пять полицейских.

На сотни метров вокруг, по всем направлениям, набережная была очищена, прилегающие к ней кварталы, откуда прибывало к стачечникам подкрепление, отрезаны дополнительными частями полицейских. Таким образом кордон пикетчиков оказался совершенно изолированным. Но рабочие продолжали упорно стоять на своём посту под мрачными сводами висячего моста.

Окружённые со всех сторон, они готовы были мужественно встретить всё, что задумала предпринять против них полиция.

Это было одно из самых смелых боевых выступлений рабочих, которые мне когда-либо приходилось видеть. Есть люди, которые не в состоянии понять рабочий класс, понять ту несокрушимую мощь, которая в нём заложена. Кругом все были охвачены беспокойством: полиция, шпики, агенты «юстиции», корреспонденты - все, но только не пикетчики. Стоило посмотреть на них, чтобы убедиться, что они ничего не боятся. Со всех сторон их окружала враждебная сила, она стояла плотной стеной и была до зубов вооружена винтовками и дубинками. А рабочие были безоружны, и многие из них могли быть убиты ещё задолго до окончания этого дня.

И всё-таки они не боялись. Они не шумели, не бравировали своим бесстрашием, они просто улыбались и черпали уверенность друг в друге.

Их обветренные, измученные тяжёлой работой лица были необычайно человечны по сравнению с физиономиями полицейских. Они не были коммунистами. Не все они понимали связь, существующую между тем, что происходит здесь, в Америке, с тем, что происходит сейчас в Корее. И возможно, что они хотели только хлеба и одежды для своих детей. Но они обладали силой, чувством собственного достоинства, и они были сплочены. Они воплощали собой живую угрозу планам Уоллстрита.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.