Баррос сдержал себя и продолжал ещё более любезным голосом:

- Если ты захочешь говорить, я приведу врача, он наверняка спасёт тебе жизнь. Мы зададим тебе вопросы, а ты на них ответишь. Это легко, и ты не умрёшь. А если ты не станешь говорить, то мы оставим тебя здесь харкать кровью до тех пор, пока ты не умрёшь... Ещё есть время... Дело идёт о жизни и смерти. Не будь дураком, не старайся разыгрывать из себя храбреца. Достаточно моего приказа - и явится доктор. Ты ещё так молод, у тебя, конечно, есть мать и невеста... Подумай о них, о том горе, которое причинит им твоя смерть. Ты хочешь говорить?

Собрав все свои силы, Жофри снова поднял голову.

- Собака! - повторил он. Кровь клокотала в его горле.

Баррос сжал кулаки, зашагал по комнате, чтобы овладеть собой. Он не понимал тех, кто предпочитал умереть, но не говорить... Откуда только берутся подобные люди, эти упрямцы, почему они так поступают, как это возможно?! У Барроса это не укладывалось в голове. У него мелькнула мысль, и он приказал привести Камелеона. Он подвёл его к столу, показал Жофри и сказал убеждающим голосом:

- Вот этот нам уже всё сказал... Всё, что он знал. Он выдал нам всю партию. Мы всё знаем и лишь хотим, чтобы ты подтвердил некоторые детали... Кто такой Жоан? Где живёт Красный и Жозе Мария? Кто прислал тебя сюда из Рио? Кто входит в национальное руководство? Ну, говори, пока есть время, ведь молчанием ничего не достигнешь, а мы уже всё знаем и хотим лишь подтверждения. Я позову доктора... А потом мы займёмся пересмотром твоего процесса. Честное слово!

Угасающие глаза Жофри были устремлены на зеленоватое лицо Камелеона. Они выражали такое глубокое презрение, что бывший печатник отступил, бормоча:

- Отпустите меня! Уведите меня отсюда... Он сможет... Баррос накинулся на него:

- Довольно трусить, дрянь! Ты боишься призрака... - Он вытолкнул его в дверь и повернулся к Жофри:

- Сейчас почти половина пятого утра. Если я немедленно не позову врача, то ты не протянешь больше часа. Разве ты не видишь, что умираешь?.. Почему же ты не говоришь?

Жофри приподнял голову, посмотрел на мёртвого Ореста, и ему показалось, что на губах, покрытых взъерошенными седыми усами, он разглядел счастливую улыбку. Он сделал новое усилие. Немного раньше он не смог, как хотел, крикнуть Камелеону: «Предатель!» Сможет ли он теперь сказать всё, что он думает? Его глаза теряли блеск, силы оставляли его вместе с кровью, сочившейся из ран. Он пошевелил губами. Баррос заметил это, и его лицо осветилось удовлетворением:

- Он решил говорить!

Баррос наклонил голову, чтобы не пропустить ни единого звука, и услышал прерывистый голос умирающего: «Да здравствует коммунистическая партия...»

Тогда он, разъярённый, замахнулся своей заросшей волосами, грубой рукой:

- Говори, собака, говори, пока есть время, не изображай из себя непреклонного, потому что я знаю, как таких гнут!

Лишь после второго удара он почувствовал, что бьёт мертвеца. Он отошёл, занавеской с окна вытер запачканную кровью руку и, расстроенный, сказал:

- Он умер... Он предпочёл скорее умереть, чем говорить, проклятый!

... Через решётки окон проникали лучи наступающего утра и окутывали тела погибших серебристым покрывалом света.

Перевод Вл. Мартынова.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.