Любушка

- Значит, эту самую вашу хромосому, - Степан указал на громадную чёрную разграфлённую палку на таблице, - человеку по-своему переломить никак невозможно? Чтобы не случайно, а так, как это нам надо?

Докладчик молча кивнул. Шумский улыбнулся.

- Какая очаровательная наивность, - шепнул он Громаде. Громада, прищурившись, слушал Степана, и Шумский никак не мог понять выражения его лица. Степан, помолчав, сказал:

- Я так думаю, товарищи, нам такая наука никак не подходит, - и, не оглянувшись на докладчика, пошёл на своё место.

Шумский ошеломленно посмотрел ему вслед, но сразу же овладел собой и насмешливо переглянулся с аспирантом.

Слова попросила Катя Белкина. Очень маленькая, с круглым веснушчатым лицом и весёлыми глазами орехового цвета. Катя была похожа на девочку, не верилось, что ей уже двадцать три года. Во время войны эта курносая девчонка с тощей косичкой была лучшей разведчицей партизанского отряда.

- Вы вот смеётесь, - начала Катя, - а, по-моему, смешного ничего нет. Степан верно сказал: не подходит нам такая наука. Сейчас Катя совсем не была похожа на девочку. Она обернулась и посмотрела через плечо на Шуйского в упор:

- Я из Воронежа. Вы были в моём городе после войны и написали научную работу. Вы изучили, как отразилась Великая Отечественная война на мухах города Воронежа. Вы установили, что увеличилось количество мух с одними изменениями хромосом и уменьшилось с другими. Я читала вашу работу. На вашем месте, приехав в сожжённый Воронеж, я не могла бы думать о мухах, я бы думала о людях. Я хочу, чтобы быстрей выросли сады в моём городе, чтобы людям стало легче жить, чтобы в колхозах области восстановилось поголовье скота и птицы, чтобы мы вывели новые породы деревьев и скота...

Студенты один за другим брали слово. Все они, собственно, возражали докладчику. Они не ссылались ни на лекции, ни на прочитанные книги - только на факты. Они выступали, как фронтовики, колхозники и охотники. Они не говорили: «я читал», «я слышал», «я не согласен». Они говорили:

- Вот мне пишет отец. Очень большую прибавку урожая даёт чеканка хлопчатника.

- Была я на каникулах дома, так у нас по совету Трофима Денисовича Лысенко одолели долгоносика.

- А мне мать пишет, она звание Героя получила. По совету Лысенко стала сажать кок-сагыз. Очень хороший даёт результат.

- Вы говорите, приобретённые признаки не передаются по наследству, а Мичурин вывел триста новых сортов. Это как же получается?

Ещё два часа назад студенты, заполнявшие аудиторию, казались Шуйскому безликой, покорной, ничуть не опасной толпой людей, в сущности, пока ещё мало имевшей отношение к науке. Но теперь за всей массой молодых лиц всюду виделось ненавистное ему лицо Лысенко - лицо крестьянина и солдата с острым взглядом и сжатым ртом.

Лысенко пришёл в науку, как сын народа и солдат партии. Народ дал Лысенко небывалые ещё возможности работы на громадных пространствах. Партия вырастила из него одного из тех командиров, которым доверила теперь ответственные участки на поле боя. И люди, которые сидели сейчас перед Шуйским, уже стали новобранцами этой армии. Они добровольно вступали в боевую колонну передовой русской науки. Они пошли по пути, проложенному Ломоносовым, Мечниковым, Сеченовым, Тимирязевым, Жуковским, Павловым, Мичуриным, Лысенко.

Юноши и девушки, которых Шуйский считал своими учениками, выбрали этот путь не потому, что стремились к научной карьере, как к победе в научной дискуссии. Они выбрали этот путь потому, что хотели переделывать мир. Они честно выучили всё, что им полагалось по программе. Но они позволяли себе думать и хотели работать наперекор этой программе. И с ними уже ничего нельзя было сделать.

Не студенты второго курса возражали сейчас Шуйскому. За каждым из этих юношей и девушек стояли десятки, сотни, тысячи людей. Их не устраивала наука Шумского. Они не могли согласиться с тем, что человек бессилен перед незыблемыми «законами наследственности».

Громада невозмутимо сидел рядом с Шуйским, спокойный, серьёзный, и делал вид, что не замечает его волнения, раздражения.

Слова попросила Любушка. Она просила его давно, но Громада хитро поглядывал на неё и всячески оттягивал её выступление. Тогда Любушка решила, что она, как комсорг, должна выступить в конце и подытожить результаты. Наконец Громада кивнул: «Давай, Люба!»

- Мне сегодняшние выступления, прямо скажу, не нравятся, - как всегда, внушительно начала Любушка. - Мы не можем спорить о том, чего не знаем. Мы генетики не проходили. Изучим, тогда поговорим. - Она не заметила насмешливого взгляда Громады и продолжала: - Надо быть дисциплинированнее и скромнее. Не мы сейчас прокладываем пути в науке. Кончим университет, тогда станем решать. Я предлагаю поблагодарить докладчика, а кто интересуется отдельными проблемами, может их изучать в индивидуальном порядке. Я вот, допустим, интересуюсь каучуконосами. Связалась с колхозами и с этой культурой познакомлюсь на практике.