«Дальний гарнизон»

... А я такую в жизни

Ещё не сочинил...

Много места в поэме отведено описанию вещей явно второстепенных, случайно подвернувшихся под руку. Вот, например, поэт описывает преимущества пшённой каши на сале, вот десятки строк посвящены им... цинковому рукомойнику, с подробностями, достойными лучшего применения, рассказывает он о том, как трубач «надраивает трубу». Причём надраивает он не просто - «надраивает толково». Длинное описание этой процедуры заканчивается неожиданной сентенцией:

Светлеет, светлеет, светлеет,

труба, и трубач, и восток!

Порой поэту как бы вовсе изменяет художественный вкус. Он рифмует «стакан» и «лейтенант», «фото» и «Фёдор», «мостовой он» и «угловой он», пишет загадочные фразы, вроде «зреют правды сильные хлеба», «жизнь огнём пересекут», «орудийная морока, назревавшая с утра».

Желая подчеркнуть мысль о том, что в пустыне очень жарко, он придумывает такие образы: «подскочила обезумевшая ртуть», «поднимается расплавленная ртуть» - то и дело перемежает повествование дешёвыми каламбурами - «на краю родного края», «тишайшая тишина» и т. д. и т. п.

Особенно не везёт С. Гудзенко с эпитетами. Они у него, как правило, очень бедны, невыразительны. Дот под его пером становится почему - то мордатым (?); к слову «граната», многократно встречающемуся в поэме, всякий раз находится только одно определение: «полновесная», про приварок говорится, что он... «скучноват». Неужели так беден наш русский язык?

С момента выхода книжки «Однополчане» до опубликования поэмы «Дальний гарнизон» прошёл немалый срок. За это время поэт мог научиться работать более взыскательно, с большим художественным мастерством. Но С. Гудзенко, к сожалению, пишет подчас ещё небрежно, торопливо и тем самым значительно снижает художественную ценность своих произведений.

Будем надеяться, что молодой способный поэт прислушается к голосу критики и настойчивее будет совершенствовать своё поэтическое мастерство.