Автомобиль пересёк рощу и с разбегу поднялся на дорогу, уходящую к реке. В машине сидели двое: генерал - полковник и водитель - сержант. Водитель привычно лавировал между свежими воронками. Три недели советские лётчики держали под ударами дорогу, по которой текли на запад отступавшие части врага. На обочинах чернели искалеченные и обгоревшие танки и грузовики, изуродованные пушки; в кюветах валялись трупы в грязных серо - зелёных мундирах.

В этой местности генерал очутился впервые. Но он изучил её так, как если бы провёл здесь недели. Он знал характер местности и укреплений: высоты, овраги, крутизну берегов, протяжённость мостов. Всё это запечатлелось на определённых квадратах оперативной карты и приобрело для него, начальника штаба фронта, первостепенное значение: на эти квадраты нацеливались соединения 2 - го Белорусского фронта.

Успех прорыва был связан с бесконечным множеством условий. Ни одним из них нельзя было пренебрегать, планируя движение мощного военного организма. Но всё решали люди - солдаты и офицеры. Они были сродни генералу - сыны народа, взращённые партией Ленина - Сталина, русские, советские люди. Четвёртую военную весну встречал с ними генерал. Эта весна несла полную и окончательную победу...

Генерал был далеко не стар. Ему шёл сорок шестой год. Почти две трети жизни он проходил в военной шинели. Он видел много такого, что позволяло ему убеждённо говорить: «В каждой стране найдутся храбрецы, самоотверженные люди, хорошие воины, но нет во всём мире равного русскому солдату, и нет силы, которая могла бы устоять перед Советской Армией, руководимой Сталиным!...»

Генерал - полковник осматривался вокруг. Артиллерийский шквал разредил леса и рощи, перепахал почву, подавил и разнёс огневые точки противника. Металл, земля, дерево, люди в эсэсовских мундирах смешались в грязное крошева За танками ринулась моторизованная пехота, расширяя прорыв. Враг отступил на западный берег и повёл яростный огонь. Снова заговорила русская артиллерия, и уральские снаряды понеслись на ту сторону... Много рек и речушек форсировали на своём боевом пути воины 2 - го Белорусского; пришла очередь и этого рубежа.

Начальник штаба фронта вышел из машины и спустился к реке. Она вздулась и бурлила; с весёлым шумом бежали льдины, сталкиваясь, громоздясь и переворачиваясь. Генерал на глаз прикинул расстояние до того берега. Разумеется, теперь он не решился бы добраться до середины реки в ледоход: годы не те!... А бывало, путешествие по бешено несущимся льдинам не было для него диковиной, он и за риск это не считал. Впрочем, пускался он на такое дело не ради показной удали, не из озорства: нужда заставляла...

Было это далеко отсюда, на родной Волге. Весной, в половодье, разливалась она у Чебоксар широкой, двухверстовой лентой. Могучим гулом будила Волга народ, люди бежали к высокому берегу: «Лёд пошёл!...» Белая громада двигалась с верховьев, унося нерадиво оставленные у берега брёвна и дрова. «Самый лесоход - ребятам заработок, купцам доход...»

В памяти генерала ожила полузабытая картина... Вот с гомоном бежит по крутому склону ватага подростков; почти все они с «Винокурни», чебоксарской окраины, густо населённой мастеровыми, городской беднотой. У берега охотников поджидают купеческие артельщики...

Впереди ватаги он сам - Шура Боголюбов, тринадцатилетний паренёк в куртке на «рыбьем меху» и просаленном насквозь отцовском картузе. «Пятиалтынный с бревна!» - хрипит жилистый артельщик. Мальчик прыгает на ближнюю льдину. Ноги несут его всё дальше от берега. Вот он растянулся плашмя на льдине, поддел верёвкой бревно, завязал мёртвый узел... А потом, зажав в горячем кулачке три медных пятака, бежит к себе на «Винокурню». Дома четверо младших братьев и сестёр. Летом отец, Николай Матвеевич, плавает масленщиком либо машинистом на волжских буксирах, и семья кое - как перебивается, но на зиму он постоянно остаётся без работы. Старшему - Шуре - приходится идти на «отчаянное дело», добывая гроши.

Незаметно промчались школьные годы. Семья осиротела, и Шура оказался старшим. Ему шёл семнадцатый год, он имел аттестат об окончании городского училища. Поступил учеником на чебоксарский телеграф.

Николай Матвеевич оставил первенцу наследство: веру в рабочее дело и ненависть к врагам трудового люда. Весной семнадцатого года Шура Боголюбов впервые услышал о Ленине, а спустя несколько месяцев принял на своём «Морзе» весть о большевистской революции. Волна её докатилась и до сонного захолустья. В Чебоксарах установилась советская власть. Первыми людьми в городе стали рабочие, товарищи Николая Матвеевича, бедняки из окраинных лачуг.

Юноша был силён, ловок, смышлён, и аппаратная чебоксарского телеграфа казалась ему тесной. Старшие покидали город, уходили в молодую Красную Армию. За Волгой, на Каме и Белой, колчаковцы угрожали советскому строю, за который Шура Боголюбов готов был умереть. Ум и сердце подсказывали, что его место среди защитников власти трудящихся. Он пошёл к городскому военному комиссару:

- Желаю поступить добровольцем в Красную Армию...

Восьмого октября 1918 года красноармеец Александр Боголюбов прибыл на Восточный фронт, в район Вятские Поляны.

- За кого будешь воевать? - спросил его командир - большевик.

- Я - за рабочих, за трудящихся.

- Получай винтовку, утром вычистишь и покажешь старшине.

Он почувствовал гордость. Винтовка! До того он не только не держал её в руках, но даже не слыхал винтовочного выстрела. Вот это - оружие!...

Ещё не рассвело, а восемнадцатилетний боец принялся за чистку. Накрутил тряпку на шомпол, стал гонять его по стволу. Шомпол проходил свободно. Боголюбов обернул его ещё одним лоскутом, кое - как вогнал в ствол и с ужасом почувствовал, что тряпочка застряла. Вне себя от испуга он схватил чернильный карандаш и попытался пропихнуть им затычку, но карандаш тоже плотно завяз в стволе. Бойцу стало жарко. Он снова стал орудовать шомполом, но конец металлического стержня вонзился в дерево карандаша. Боголюбов обливался потом, ощущал себя опозоренным, раздавленным... Наконец, с помощью длинного гвоздя ему удалось извлечь каверзный шомпол, но тряпки и карандаш засели крепко... А надо было спешить: скоро подъём и страшный разговор со старшиной... Выскочив на сельскую улицу, он зашагал х ближнему леску... Решил рискнуть: загнал патрон, предварительно вынув пулю, укрепил винтовку у дерева, привязал верёвку к спусковому крючку. Отошёл на десяток шагов и укрылся за толстой сосной. «Была - не была!» - зажмурился и рванул верёвку. Выстрел прокатился по лесу. Он открыл глаза: винтовка уцелела. Заглянул в ствол: карандаша и тряпок как не бывало, их выбросило пороховыми газами...

Он почувствовал облегчение, но имеете с тем и стыд. Ему было стыдно за свою солдатскую неграмотность. Он понял, что ему надо многому учиться.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.