Летом 1946 года наш корабль стоял в бухте у заводской стенки на ремонте. Был тёплый и, как обычно в эту пору на Тихом океане, туманный вечер. На рейде тускло мерцали огни кораблей, а город тонул в тумане и угадывался только по железному звону трамваев.

Весь экипаж вымылся в бане, потом одни уволились на берег, другие заступили на вахту.

И вот в этот-то субботний вечер и случилось несчастье.

Возвращаясь из города, матросы подходили к окошку комендантской службы, и дежурный делал отметку на их пропусках.

Дежурил молодой солдат Нянин, никого из нас не знавший в лицо. Он придирчиво разглядывал наши документы с фотокарточками и физиономии. Новичок этот старался показать, что он хоть и молодой, да из ранних, службу знает не меньше нашего брата.

Последним подошёл к окну известный всему флоту весёлый, отчаянный боцман Иван Леонов. Надвинув на густые русые брови мичманку, он спросил Нянина:

- Солдат, мой Михайла не проходил?

- Не знаю никакого Михайлы, - резонно ответил Нянин.

Боцман постоял у окна, потом прошёл во двор. Нянин слышал, как он, проходя ворота, спросил вахтенного:

- Салажонок дежурит-то? - и, вздохнув, закончил: - Михайлу не знает.

Вахтенный сочувственно засмеялся, давая понять, что он отлично знает Михайлу и посмеивается над Няниным.

А дальше было так.

Погружённый в раздумье, Нянин не слышал, как кто-то подошёл к окну. Очнулся, услыхав какое-то странное сопение над своей головой. Поднял глаза и замер: прямо перед лицом его была морда белого медведя. Зверь протягивал к нему лапу и урчал. Нянин вскрикнул, схватил пистолет и выстрелил в медведя. Тот страшно заревел и кинулся на заводской двор. В проходной он сшиб с ног вахтенного и скрылся в темноте. Прибежал Неделька и, узнав, в чём дело, отобрал у Нянина оружие.

- Нападение зверя, честное слово, товарищ сержант! - срывающимся голосом говорил Нянин.

- Балда! Это же Михайла, боевой друг моряков, учёный зверь.

В это время Михайла забежал по трапу на корабль, сунулся окровавленной головой в ноги боцману Леонову и жалобно заревел. Лекарь перевязал голову Михайле, и он затих. Уложили его у кормового орудия, чтобы рану обдавало свежим воздухом. Больше всех огорчило это несчастье боцмана Леонова.

Матросы вообще любят животных на корабле, а такого смышлёного, каким был Михайла, любили особенной любовью. Попал он на наш корабль при таких обстоятельствах.

Во время войны с Германией наш корабль на некоторое время посетил один из северных портов Канады на Тихом океане. Там жили мы три недели. Среди американских матросов были неплохие ребята, но попадались и парни самоуверенные, считавшие себя умнее и смелее всех на свете. Один офицер любил хвастаться своей физической силой. Бывало, сойдутся на берегу команды наши и американские, он ходит по кругу, шевелит широкими плечами, щупает мускулы на руках наших ребят, вызывает на бокс. Особенно он приставал к Ивану Леонову: давай да давай. Иван был морячок роста среднего, худой лицом, а весил около пяти пудов. Он был очень отчаянный, смелый, но никак этого не выказывал - дисциплина научила его сдерживать свой сильный и весёлый нрав. Только по глазам, серым и насмешливым, можно было догадаться о его характере. И вот этот самый американец Джо застыдил нас, на смех поднял, стал называть трусами. Леонов попросил командира капитан-лейтенанта Миронова:

- Разрешите, товарищ капитан-лейтенант, опровергнуть эту клевету.

- Нельзя, мы у них вроде как в гостях. Одолеешь - сердиться станут...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.