Давно Рим не был таким шуяным и оживлённым, как в то утро 4 ноября 1867 года, когда в город должны были войти французские войска и папские зуавы, сражавшиеся против отрядов Гарибальди под Монтоной. Вереницы колясок и толпы нарядных людей с раннего утра устремились к площади Пиа. Около трёх часов дня послышалась музыка, забили барабаны и на площади появились победители. Толпа кричала: «Ура папе!», «Ура Наполеону!» К ногам зуавов падали букеты цветов. Восторженные аристократки посылали офицерам воздушные поцелуи. Бурно ликовали иезуиты, которых было в толпе особенно много. Но не радовались встрече с победителями люди из народа. Они открыто выражали своё сочувствие гарибальдийцам и ненависть к прислужникам церкви. То тут, то там возникали споры, грозившие перейти в открытые столкновения.

Среди собравшихся на площади были и иностранцы: французы, англичане, русские.

- Гарибальдийцы - удивительные люди, - говорил своей спутнице высокий мужчина с чёрной бородкой и холеным барским лицом.

- Их мужество действительно достойно преклонения! - восторженно отвечала ему женщина. - Помните, что говорил Гарибальди? - продолжала она, оживившись. - Я напомню его слова: «Кто хочет следовать за мной, чтобы очистить родину от чужеземного врага, пусть знает, что я не предлагаю ни почестей, ни денег, я предлагаю только голод, жажду, утомительные походы, битвы и смерть. Для кого дорога родина, пусть следует за мной...» И за ним шли...

- Вы говорите, как истая гарибальдийка, Александра Николаевна, - сказал своей даме внимательно слушавший её спутник. - Мне кажется, что вы способны были бы пойти в поход вместе с гарибальдийцами...

Но дама уже не слушала его. Она с ужасом смотрела вперёд, где с грохотом катилась страшная, похожая на гроб, колымага. Оттуда неслись душераздирающие стоны.

Победители показывали толпе пленных. Тяжело раненные гарибальдийцы были небрежно брошены в телегу, запряжённую лошадью и мулом. Зияющие раны их кровоточили. Папские прислужники и воспитанники иезуитских школ окружили пленных и швыряли в них камнями.

- Мы обязаны всё узнать, чтобы завтра же придти к ним! - взволнованно говорила Александра Николаевна.

- Вас вышлют из Рима, - отвечал ей спутник. - Как может проникнуть к пленным гарибальдийцам русская женщина?

- Русская женщина должна проникнуть к ним и помочь! - горячо отвечала Александра Николаевна. - Все, кому дороги идеи свободы и братства, обязаны принять участие в судьбе этих мужественных людей.

Александра Николаевна Якоби была одной из тех русских женщин, которые встречались со многими передовыми людьми России того времени. Она с жаром восприняла идеи Герцена и Чернышевского. Она всей душой свято верила, что восторжествует право людей на свободу. Имя Гарибальди, знаменитою вождя итальянского народа, было для неё священно.

Муж Александры Николаевны, известный русский художник Якоби, приехал в Рим изучать классическое искусство Италии и был далёк от всякой политики. Увлечение своей молодой жены отважными гарибальдийцами он не разделял и не одобрял.

В роскошной гостиной своей приятельницы, знатной синьоры Амелии, Александра Николаевна познакомилась с высокопоставленным иезуитом, который собирался убедить её в преимуществах католической веры. Русская синьора объявила ему о своём желании посетить пленных гарибальдийцев. Гости пришли в ужас. Но русская синьора продолжала

настойчиво убеждать иезуита, и он наконец дал согласие.

С нужными бумагами Александра Николаевна отправилась в казармы.

Грозный директор Батистини позволил пропустить её в госпиталь. И ей показалось, что перед ней разверзлись двери ада. Сырое, холодное помещение, чудовищно грязное и зловонное, было погружено во тьму. Кое-где теплились ночники, распространявшие удушливый запах и дым. Бесконечными рядами

стояли кровати, покрытые соломой. На них голые люди... На полу валялась грязная корпия. У самого входа в тяжёлых муках умирал молодой гарибальдиец. Рядом с ним кому-то производили ампутацию руки без наркоза.

Назавтра Александра Николаевна обошла всех своих знакомых, кто мог бы принять участие в судьбе раненых гарибальдийцев. Её рассказ о том, что она видела в госпитале, произвёл сильное впечатление. Многие жертвовали бельё, платье, деньги, продукты. Вскоре в госпиталь были отправлены полные корзины белья, подушки, корпия, вина, фрукты, разная еда. Можно было надеяться, что больным станет лучше.

На самом же деле почти ничего не изменилось. Больные попрежнему были раздеты, разуты, голодны. Многие умирали от заражения крови и ещё каких-то таинственных причин. Впоследствии было установлено, что врачи-католики по указанию иезуитов просто-напросто убивали пленников. Для этого они отравляли операционные ножи специальным ядом. Жадные монахи бессовестно обкрадывали беспомощных больных, снимали с них одежду и отбирали еду. Много бессонных ночей провела Александра Николаевна в госпитале, помогая и утешая раненых. Чуткую и добрую, внимательную к страданиям каждого солдата, её видели здесь ежедневно. Она словно не знала устали. «Синьора Александрина», как звали её гарибальдийцы, всегда была бодрой, улыбающейся, энергичной.

Как-то Александра Николаевна узнала, что в одной из самых страшных тюрем Рима томится в заключении ближайший друг и помощник Гарибальди - Луиджи Кастелаццо. Он был приговорён к смерти. Находившиеся на свободе друзья Кастелаццо разработали план побега. Надо было сказать об этом самому Кастелаццо. Но узник тщательно охранялся, и никто не мог проникнуть в тюрьму.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.