С утра день был ясный, но к вечеру небо сплошь заволокли серые тучи и посыпал лёгкий, не по-летнему мелкий и надоедливый дождь...

В такую погоду в маленьком закарпатском городке Сошаны молодёжи негде повеселиться, и от сумерек до самой поздней ночи в просторной комнате Михася Коваля, секретаря волостного комитета комсомола, необычное оживление.

Чаще всего к Михасю заходят молодые рабочие с маслобойного завода и ученики старших классов школы. Они рассаживаются вокруг большого, крытого красной скатертью стола и принимаются каждый за своё занятие: одни погружаются в чтение свежих газет, другие находят удовольствие в том, что обивают руки, стуча косточками домино.

Иногда сюда заходят и девушки с кондитерской фабрики; застенчивые и боязливые, тихо перешёптываясь между собой, они сначала долго толкутся возле дверей. Но вот, будто нечаянно, кто-то веером распускает меха гармоники, и голоса её звенят, как раскатистые бубенчики. В одну минуту стол с оставленными играми и недочитанными газетами отодвинут в угол; девушки, выстроившись в полукруг, сверкающими глазами уставились на гармониста...

А Михась уже даёт гопака. Подбоченясь, слегка покачиваясь в ту и другую сторону, вначале он бесшумно проходит по кругу, затем, лихо встряхнув вихрастым чубом, с гиканьем и свистом, высоко выбрасывая вперёд и в сторону тонкие, обутые в лакированные сапожки ноги, идёт вприсядку. Пройдя так несколько кругов, раскрасневшийся и запыхавшийся, он предлагает девушкам продолжить танец.

Начинается веселье...

На улице сыро. По тротуарам, по крышам домов, по широким листьям каштанов стучит, неторопливо падая, капля за каплей, июньский дождь. В комнату из распахнутого окна веет свежестью ночи и пряным запахом садов. Скоро полночь. Юноши и девушки только что разошлись по домам, сейчас они идут пустынными мокрыми улицами, и протяжная песня их слышна далеко-далеко. Она то угасает, то появляется вновь, порывистая и задушевная.

Михась задумался:

«Как хорошо! Молодёжь тянется к новому! Это завтрашние комсомольцы, бравые молодцы»...

Михась долго лростоял у открытого окна. Вдруг ему послышалось, что кто-то ходит по коридору, нащупывая дверь. Не успел он сделать и двух шагов по направлению к двери, как та медленно отворилась и в комнату из темноты вошла маленькая, щупленькая старушка. Она была одета в чёрную бархатную кофточку, поверх которой висела чёрная мокрая накидка из брезента. В руках её был большой, старомодный зонтик с медными ступицами и блестящими застёжками. Вся она — мокрая, маленькая, в коротенькой, узкой вверху и широкой внизу накидке, наброшенной поверх кофточки, со множеством кружев и складок на юбке — напоминала чёрную бабочку-медовку, неожиданно выпорхнувшую на свет.

Лицо старушки, изборождённое морщинами, но с живыми, подвижными глазами, показалось Михасю знакомым.

— Ты Михась Коваль? — спросила она строго.

— Да, я...

— Ты, той самый, що комсомол разводишь? — продолжала она, силясь говорить тихо, сдерживая дыхание.

Михась усмехнулся, услыша слово «разводишь», но ответил, стараясь как можно теплее:

— Я, тот самый.

— Добре, — устало подтвердила она. — Ось тебе и треба...

Михась забеспокоился, предложил старушке присесть. Расправляя своё намокшее, тяжёлое платье, она села, положив жилистые руки на блестящий набалдашник зонтика. Михась приготовился слушать. По всему было видно, она пришла издалека, из какой-нибудь маленькой деревушки.

... К Михасю нередко приходили матери девушек, вступивших в комсомол. Одни из них спрашивали, почему дети их, вступив в комсомол, перестали ходить в церковь, другие жаловались на всевозможные непослушания: одна на свою дочь, которая не захотела остаться дома, с матерью, а уехала в Черновцы учиться, другая — на сына, уехавшего в город работать.

С какой жалобой пришла эта мать?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.