Вопрос. А крестьянство?

Эренбург. Почти совершенно не знаю и не взялся бы писать о нем.

Вопрос. А ведь в «Дне втором» у вас есть персонаж, связанный с крестьянством?

Эренбург. Это люди, которые уже подверглись воздействию города, индустрии. Я бы не решился поехать в колхоз или совхоз и написать не только роман, но и повесть о крестьянской жизни.

Вопрос. Вы писали о Караганде. Вы там были?

Эренбург. Однажды в поездке я встретился с человеком, который мне рассказал о Караганде. И это было очень похоже на правду.

Надо сказать, что я был в Бобриках, и некоторые черты того, что видел в Бобриках, я вставил в роман о Кузбассе.

Я не понимаю, как можно писать только об определенном заводе. Мой роман - собирательная вещь. Меня больше всего интересуют люди.

Вопрос. Изучали ли вы технику строительства, когда писали «День второй»?

Эренбург. Я не считал это нужным. Я считал потерянным то время, которое уходило только на это. Поскольку люди, которые показывали мне строительство, жили этой жизнью, то я все это смотрел, но мне было интересно, как они об этом говорят, а те то, что они говорили. Сама по себе металлургия меня не интересует. Она интересует меня в той степени, в какой меня как рядового читателя интересует ряд других явлений жизни.

Вопрос. Как же они вам говорили?

Эренбург. Они говорили с любовью, с восторгом, с интересом, и мне важно было, какую роль это играет в их жизни. А то, как применяется тот или другой метод плавки чугуна, меня не интересовало. Я об этом знал до того, как попал на металлургический завод. Но я бы не выдержал примитивного экзамена по этому вопросу. Я бы, наверное, сделал какую - нибудь грубую ошибку.

Если это в моих возможностях, то я даю на проверку то, что нишу о технике, специалисту, чтобы не было тех ляпсусов, которые неприятны человеку, знакомому с этим вопросом.

Вопрос. Но ведь для того, чтобы быть подлинно культурным писателем, надо знать, чем заправлены тракторы - бензином или керосином. Как бы вы хорошо ни написали книгу, но вам никогда не простят какой - нибудь технической безграмотности.

Эренбург. Вы взяли грубый пример. А что, по - вашему, страшнее для писателя: если он напишет иначе о домнах, чем они выглядят, или заставит парня с девушкой накануне известных событий говорить о том, о чем никогда в такую минуту не говорят? Вам читатель это простит? Что страшнее: ошибки, касающиеся производства или людей?

Если писатель показывает человеческие отношения неверно, то это уже не писатель.

Вопрос. Значит, вопрос о технике вы рассматриваете изолированно от человека?

Эренбург. Я написал несколько производственных книг: «10 лошадиных сил», «Фабрика снов» - и большое количество очерков, касающихся производства. Я интересуюсь современной жизнью и техникой. Но если я спорю с вами, то это потому, что в вашей тенденции я чувствую перегиб. Если бы я говорил с молодым французским писателем, то я бы говорил так же как и вы, потому что там необходимо было бы проповедовать изучение производства. Но у нас в литературе были такая пресыщенность техникой и такое потрясающее невнимание и отсутствие интереса к человеку, что сейчас надо говорить об этом.

Один из товарищей сказал мне, что для него важна в поэзии личность человека. Вот это правильно! Ваш производственный пафос был бы уместен, если бы вы жили в другой стране. В нашей стране надо проповедовать и фантастику, и лирику, и человечность, чтобы сделать человека непохожим на флюс, а похожим на человека.

Вопрос. Что вас больше увлекает в работе - роман или очерк?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.