На желтых водах реки Ян - цзы качалась лодка. Чан забился в угол и сидел на корточках под канатами. Он услыхал шаги и сжался, чтобы не быть открытым. Чан боялся не потому, что это могло представлять для него опасность, Но он был о дурном настроении и хотел оставаться один.

Прежде, чем Чан пришел сюда, он странствовал с труппой артистов. Однако, он не был артистом и не хотел стать им.

История Чана несложна: 13 - летний китайский мальчик, один из тех, которые проводят время с рыбами в Ян - цзе. Когда кантонские войска заняли Ханькоу, Чан впервые услыхал о трех лозунгах народа», которые люди с юга принесли, как клятву верности. Чан не хотел больше оставаться рыбаком. Он хотел стать солдатом, революционером - безразлично, лишь бы бороться за дело народа.

Чан пришел к фельдфебелю, набиравшему для армии солдат. Тот посмотрел на маленькую худощавую фигуру его и покачал головой. Однако, он уступил настойчивым просьбам Чана и зачислил его ординарцем в труппу артистов. Труппа составляет необходимую часть революционных войск, но мальчик этого не знал. Он провел с трупной две недели, бесконечно горевал о том, что слишком мал, чтобы Сыть солдатом, и решил бежать в Шанхай.

Кантонские войска подвигались к Шанхаю по плодородным берегам реки Янтзекиянг. Отряд за отрядом проходил в строгой дисциплине. Солдаты были большей частью в серой одежде, одни носили полотняную обувь, другие - кожаные сапоги, которые оставляли следы на мягкой земле. На плечах у них были скатанные плащи. Было нестерпимо жарко, и один за другим они заменяли свои фуражки широкими шляпами из бамбука, которые но крайней мере защищали немного от солнца. Берега реки сплошь усеяны были рыбаками. Они оставляли среди лотосовых цветов свои маленькие лодки - сампаны, и шли приветствовать победоносные войска.

Вперед на север вместе с революционной армией рвалась надежда пробужденного Китая. Кантонские войска заняли две трети Китая, они будут бороться до тех пор, пока не объединят под своими знаменами всю страну. В Шанхае Чан чувствовал себя словно потерянным. Он едва замечал людей, которые мелькали у него перед глазами. Он болезненно переживал свой маленький рост, но был бессилен сделать что - либо для «трех лозунгов народа», которым молча поклялся в верности.

Чан бесцельно бродил по реке и хотел, чтобы волны проглотили его. Но взор узких глаз его упал на гавань, и исхудалое лицо наполнилось жизнью. Он увидел на якоре флотилию военных судов, разноцветные флаги которых реяли по ветру и смотрели на пушки, направленные на город. Ему казалось, что они затевали что - то злое.

Лишь только кантонские войска вступят в город - Чан это знал, - пушки будут направлены против них. При мысли об этом рот Чана слегка подергивался, улыбка мелькнула у него на губах. Он почесал гладко выбритую голову и легкой тенью шмыгнул в сторону. Чан один не был охвачен волнением, уже господствовавшим в городе.

По красивому Бунду взад и вперед бегали иностранцы, выдавая этим напряжение, которое чувствовалось в воздухе. В отелях гости обсуждали последние события и опасность, угрожающую от кантонских войск. В консульствах принимали срочные меры, внимательно читали ноты Келлога и Чемберлена. В домах миссионерских слышны были только жалобы. В конторах горько жаловались на ненадежные времена и говорили о забастовках, недавно возникших в Шанхае. Только сейчас закончилась забастовка в шанхайском трамвайном обществе.

В китайском квартале царило большое возбуждение. Сторонники Гоминдана упражнялись длинными палками, готовясь к вступлению в ряды кантонских войск. Чан шел по берегу реки, осматривая немногие парусные суда, качавшиеся на волнах. На берегу стояли оборванные кули и предлагали свежепойманную рыбу. Чана все это не интересовало.

Он дошел до лабиринта узких вьющихся улиц. Здесь по обеим сторонам были бамбуковые хижины китайских рабочих. На длинных шестах под пестрыми вымпелами внесли бумажные фонари. Мальчики с непокрытыми головами играли на улице. Некоторые из них вытягивали руки, когда мимо проходили, похрамывая, женщины в панталонах и длинных синих куртках.

На других улицах Чаи видел лавки, в которых туристы прежде приценивались к редким предметам. Чан дошел до французского квартала. Здесь улицы были чистые, мощеные, совсем не те пыльные, откуда он пришел. Элегантные иностранцы и одетые в шелк купцы ездили в тележках, которые, обливаясь потом, тащили кули.

Чан молча отметил разницу и направился к общественному парку. У ворот парка полицейские только что прогнали несколько китайцев, - китайцам не разрешается входить в общественные сады, исключая нянек с детьми иностранцев.

Так же, как и все китайцы, Чан ненавидел этих полицейских, которых англичане привезли сюда из Индии. Он пошел в обход парка и обогнул главную улицу Шанхая - Нанкинскую.

Он шел дальше. Вдруг толпа запрудила улицу и устремилась в ту сторону, откуда доносился трамвайный звонок...

Пестрые вагоны трамвая впервые после забастовки двигались по улице. Они не брали платных пассажиров, они были украшены ярким флагами, и позади них шли рабочие, празднуя победу прежде, чем приступить к работе. Китайцы собирались на углах и приветствовали победителей - рабочих.

Праздник Пролетариата Тысячи рабочих с разных предприятий присоединились к шествию. В центре - студенты со знаменами в руках. Чаи читал на этих знаменах: Долой империализм».

вдруг вагоны остановились. Рабочие сразу не понимали, что произошло. Но скоро они узнали, что трамвайное общество прекратило ток, чтобы положить конец демонстрации.

Вагоны остались пустые среди улицы, а женщины, которые сидели в них, провели срочное собрание.

Было решено отправиться к зданиям трамвайного общества и провести массовую демонстрацию. Все вместе направились в иностранный квартал, куда китайцам доступ был воспрещен.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.