Много мерзли они там и много плакали. И много рассказал Турару Рыскул. Больной и чуть живой стал Рыскул, а все учил он сына, что ему делать, когда вырастет он совсем. И слушал мальчик, как говорил и плакал бедный его отец.

«И когда умирал Рыскул, в последний раз так сказал: «Сынок мой, Typap!

<часть текста утрачена>

у него сбросить их потому что не знает как... и нечем уже ему дышать...

Иди сынок, искать счастье малайское! Только не там ищи, где я искал...

а иди к русским и узнай все, что они знают:

грамоту и... еще много всего, тогда ты узнаешь, как найти счастье казанское, малайское».

Умер Рыскул. Поплакал еще маленько Турар и пошел скорей в Ташкент к русским. Там много читал он по книгам, что глаза заболели, и сделал он себе стеклянные глаза, как у русских. Так много он думал, что сухой и желтый стал, как лошадиная кость... Но все сидел он и учился и думал о том, что сказал ему отец.

Так искал малайское наше счастье Турар Рыскулов и нашел нам его!

Ленин собрал много больших джигитов, и Турар был с ними, и сделали они совет.

Теперь никто не зовет нас: «киргиз - собака», теперь казак веселый стал; теперь казак в школы пошел; теперь казак сам агроном будет, сам землемер будет...

И теперь кто не знает талгарского джигита Турара Рыскулова? Все знают - большой теперь человек в Москве Турар Рыскулов. И за морем знают его!

А он не забыл казанский народ, велел много школ поставить и в Алма - Атах, и Кзыл - Орде, и везде велел землю дать джигитам, чтобы пахали и голодными не были.

«Не забыл он и Джетысу: велел построить железную дорогу, чтобы каждый джигит сел на нее и на другой день без коня был в Москве и сколько угодно смотрел Ленина»...

Совсем темно стало. Совсем утонули фигуры в мягких мехах ночи, и только кое - где на фоне мерцающих костров вырисовывается скуластый профиль или качающаяся шапка джигита с кисточкой.

Ганийка будет агрономом

Небось, наслушаешься таких песен - будет о чем думать. И Ганийка теперь так много думал, что не видел ни облаков ни баранов.

И когда начал он плакать и просить, посадили его на корову, а старый отец сел на быка (а лошади у них не было), и поехали в Алма-Ата - в школу.

Но там было так много бронзовых Ганок, которым не хватало места! И Гани никак не принимали: «подожди, говорят, до другой осени». Но горше всех плакал Гани и был он беднее всех - пожалели его что ли, только приняли.

Летом приехал Гани на джейляв в русской одежде и чисто вымытый. И все смотрели на него с уважением.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.