Небесные горы

Целый день всякий ждал, когда солнце склонится к вершине Алматинского пика, холодно - розовой краской зальет сверкающие снега вершин и синими туманами наполнит ущелья; и к сумеркам весь аул собирался вокруг него послушать чудесные истории и песни под спокойный и меланхоличный припев домбры.

Давно уже перестали удивляться, откуда берет он свои дивные истории, так как Кадыр везде бывает и все знает, он всегда может сказать, что делается сейчас в Ташкенте, в Кашгаре и даже в Москве.

Уже сумерки, пропахнувшие дымом и молоком, плавали по горам, колыхаясь сине - зелеными - волнами, замолкали убранные стада, яркими пятнами сияли костры и все мужчины аула собрались на зеленом холмике, когда Гани привязал последнего ягненка и, подпрыгивая как жеребенок, примчался туда.

Окруженный вершинами, звездным небом и людьми, чуть видными в сумерках, Кадыр, легонько трогая струны домбры и изредка поглядывая своим единственным глазом на звезды, рассказывал так:

«Жил в Талгарской волости джигит Рыскул. Был он бедный, но гордый джигит и не боялся ни баев, ни самого манапа. Он ругал баев и самому манапу правду в глаза говорил. И не любили его баи и манап и думали, как его со свету сжить.

«Сколько раз судил его манап за кражу лошади или еще за что - нибудь и брали штраф 20 и 30 рублей или забирали баранов.

«Летом на джейляв часто приезжал уезд - начальник. Много с ним приезжало русских женщин в белых платьях и с кожей белой, как молоко. Они вертелись и визжали, а русские баи в белых фуражках и рубахах с золотыми пуговицами и с золотом на плечах бегали за ними, как наши кобели весной.

«Уезд - начальник требовал угощения, и манап велел резать баранов, варить пилав и жарить шашлык и посылал много джигитов в город за сорок верст за дорогой водкой, белой, красной и желтой. И джигиты привозили ее и еще всяких рыбок в железных банках и еще всякой всячины на 300 рублей и еще больше. Со всего аула собирали всех балапанов и камней, гнали их на гору за цветами, и таскали они цветов целую гору, и на цветах валялись тогда белые женщины и уезд - начальник и все; и много ели и пили водку и кумыс.

«Потом они были совсем пьяные и женщины тоже. Тогда начальники заставляли джигитов держать в руке шапку и стреляли в нее из ружей, а джигитам было очень страшно. И еще начальники делали джигитовку и стреляли из ружей на бегу и когда падали с коня (пьяные) и им было больно, то били джигитов по зубам и по уху.

«Потом они уезжали, и уезд начальник хлопал по плечу манапа: «ты, говорит, у меня хороший тамыр, ничего для меня не жалеешь», - а манап кланялся и держал его за руку, как хорошего друга.

<часть текста утрачена>

сивый и сильный джигит, был он горячий, хороший парень... Но юрта его была, как решето, и не было баранов и не на что было ему купить жену.

«Часто плакал Рыскул в пустой своей юрте, а на людях был горячий, прямой и гордый.

«Девушку полюбил он из дальнего аула, и она полюбила его, но не отдавали ее без калыма, и она убежала к нему сама. Тогда не стало жизни Рыскулу от баев, от манапа и от стариков, но тер - пел он, потому что хорошо жил он с женой, и родился сын у них.

«Сговорился манап с уезд - начальником и посадили Рыскула в тюрьму, будто за кражу лошади. А когда вернулся Рыскул, манап украл у него жену.

«Кровь закапала из глаз, когда заплакал Рыскул... Не было у него больше терпенья. Взял он сынишку своего Турара, ружье и, бросив юрту, скрылся в горах.

«Рыскул был хороший стрелок. Далеко, далеко ехал раз манап, чуть видно было его со скалы - как козявка полз по тропинке. Прицелился Рыскул и снял манапа с седла, и конь один помчался к аулу.

«Хороший стрелок был охотник Рыскул, горячий джигит был Рыскул.

Долго прятался по горам Рыскул, бичора его прятала, потому что любила его бичора за то, что ругал он баев и белого царя. Но поймали Рыскула баи и отдали полицейским.

Тогда заковали Рыскула с сыном в цепи и угнали далеко, далеко в ту сторону, где не бывает солнца и не бывает лета, а бывает только холод, снег и ночь.