Мне всегда казалось, что команда мехмата - нам не соперник. И не только мне: все знатоки и ценители волейбола в университете подписались бы под таким заявлением. Стоило только взглянуть, как математики выходили на площадку перед игрой! Сознание собственной слабости накладывало несмываемый отпечаток на их лица и фигуры. Они имели вид обречённых. И ведь так оно и было. Среди восьми факультетов, оспаривающих первенство университета, они всякий раз оказывались на последнем месте.

Мы перекрестили их из математиков в арифметиков, потому что ни в одной серьёзной игре они не могли набрать больше девяти очков и перейти в область хотя бы двузначных чисел.

Арифметики обижались, но поделать ничего не могли. Помочь им могло лишь одно средство - убедительный выигрыш. Но при мысли о таком чуде меня разбирал смех. Как-никак, я кое-что смыслил в волейболе. Впрочем, ахиллесова пята команды мехмата была видна каждому: в ней отсутствовали сильные нападающие. Ни одного. Пусть арифметики сносно играли на защите, самоотверженно доставали самые трудные мячи и красиво распасовывали их перед сеткой. Это всё-таки оставалось обороной. А вот перейти в атаку, резко и точно пробить взлетевший над сеткой мяч и выиграть очко - нет, этого от них не ждали.

Стоило ли опасаться такого противника нам, историкам, считавшимся в университете второй по силе командой? Мы знали цену своим нападающим. Коля Марков, Борис Бурлаков, Володя Латонин - эта тройка славилась ударами, приводившими в восхищение зрителей и в трепет противников. При случае и мне удавалось сильно стукнуть по мячу. Так что новейшая система «четырёх нападающих» в одной команде была для нас таким же обыкновенным делом, как, скажем, «дубль вэ» у мастеров футбола.

На этот раз нашим матчем с арифметиками открывалась традиционная весенняя пулька факультетских команд. После зимних каникул это была первая проба сил, и потому Коля Марков, капитан, сказал нам перед игрой почти наполеоновскую фразу:

- Друзья, восемь факультетов взирают на нас с высоты этих скамеек!

Он мог бы, пожалуй, не произносить пышных слов: противник предстоял слабый.

Мы выбежали на площадку, сияя улыбками чемпионов. Напротив, отделённые от нас туго натянутой сеткой, выстроились игроки мехмата. Я сразу заметил изменение в их составе. Под номером четвёртым стоял юноша почти двухметрового роста.

- Кто такой? - шепнул я соседу.

- Тимошкин какой-то. Говорят, только перешёл к нам из Казанского университета.

- В игре видел?

- Не пришлось.

Мне не понравилось это обновление. Тимошкин выглядел грозно: широкая, слегка сутулая спина, длинные руки с молото-подобными кистями - хорошо выраженный тип настоящего волейбольного бомбардира. «Неужели сильнее Бурлакова бьёт?» - подумал я, привычно занимая своё место на подаче.

Игра началась - и уже скоро я получил ответ на этот вопрос: Тимошкин гасил не только лучше Бориса Бурлакова - он молотил по мячу крепче, чем это могли бы сделать мы все, слив воедино наши удары. Когда мяч раза два звонко шлёпнулся на нашей половине площадки, высоко подскочив, я увидел, что на смуглых скулах Коли Маркова выступили вдруг бледные пятна. Об остальных и говорить нечего: ребята были просто обескуражены.

Мы не успели оглянуться, как арифметики набрали пятнадцать очков. Что делалось! Мало сказать, что нас освистали. Вчерашние наши поклонники презрительно отворачивались, когда мы проходили мимо, меняясь сторонами с противником. Зато Тимошкину устроили триумф по всем студенческим правилам. Ватага наиболее пылких болельщиков подхватила его на руки и торжественно обнесла вокруг площадки.

От всего этого можно было окончательно потерять голову. Просто счастье, что у нас оказался такой испытанный капитан, как Коля Марков.

- Ребята, - сказал он, - Тимошкина можно закрыть.

- Бесполезно, - мрачно процедил Володя Латонин.

Он, как и остальные, уже пытался блокировать Тимошкина, но тот всякий раз ловко уходил из блока быстрыми косыми ударами то в одну, то в другую сторону.

- А двойной блок?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.