Рудник Кызылдаг

Сразу узнаю знакомые буквы. Распечатываю, торопливо бегу глазами по строчкам.

- Кто пишет? - любопытствует мать.

- От Лёвки.

Лёвка - это Трофимов. Мы в институте вместе учились.

Я радуюсь письму и читаю с жадностью. Вспомнил обо мне, дорогой! Из армии, значит, попал в Москву. «За что ни возьмёшься, - всё интересно. Я счастлив, что мне пришлось стать инженером. Одна задача восстановления разрушенного немцами может вдохновить и до самозабвения увлечь. А строительство новых гигантов, а реконструкция!...»

«Увлечёшься тут! - бьётся во мне завистливая мысль. - Вдохновишься тут, на Кызылдаге! Люди где - то работают, мечтают, великие дела творят!»

«Я уверен, - пишет Лёвка, - что и на твоём маленьком руднике чувствуется тот чудесный подъём, который переживает сейчас вся наша промышленность. Ты напиши мне о твоих успехах...»

- Сходи, - говорит мать, - принеси - ка ведро воды. Устала я что - то.

На улице совсем чёрная ночь. Кое - где светятся огни в окнах; от них дорога кажется ещё темнее. В домах смех, музыка, невнятные голоса. Я иду почти ощупью, изредка позвякивая пустым ведром. «Мимо конторы, - думаю, - будет ближе». Поворачиваю к конторе.

- Д - да, - доносится из темноты протяжный голос директора, - как на курорт приехал. боевые подвиги надо трудом подкреплять, слюни распускать нельзя. Вся страна воевала.

Я напрягаюсь в настороженной позе; ноги останавливаются сами собой.

- Бездеятельный инженер, конечно. Молодой и бездеятельный, - отвечает другой голос. - Может, его школьный багаж за войну так высох?

Острое подозрение во мне переходит в уверенность: на курорт приехал, инженер бездеятельный... Сердце бьётся уже под самым горлом.

- Ну, - говорит директор, не делайте скидки. Благодушествовать рано. Давайте завтра же...

Ведро в моих руках издаёт жестяной звук. Только сейчас до сознания доходит: как нехорошо, стою и подслушиваю. Заметят ещё. Совсем будет стыдно. Крадучись, отступаю вдоль стены за угол.

«Рано, - думаю, - благодушествовать... Да неужели это про меня? Сделают посмешищем на весь рудник. Вот вам, скажут, любуйтесь - Юрин Михаил... багаж высох, и вообще... Ах, как скверно!...»

Утром не пришлось даже позавтракать. Прибегает рассыльный:

- Товарищ Юрин, директор в контору требует.

«Ну, - думаю, - началось. Главное теперь, - хоть держаться с достоинством».

В директорском кабинете человек пятнадцать. Рядом с директором главный инженер Белковский. Здесь и парторг, и рудком, и все техники, и сменные мастера. И Лёля тут и Арутян. Я усаживаюсь в дальнем углу.