Но транспорт все - таки остался на месте. Только к утру какие - то военные сдвинули его с места, но за ним полетела телеграмма в Дортмунд, и там рабочие прочно загнали его на запасный путь. Пилсудский долго еще волнуясь не досчитывался одного важного состава, нагруженного дорогими подарками из Франции...

Ганс Пфертнер вспоминает 1923 год

Воздух свежеет, с Эльбы тянет туманным вечером, усталый Ганс Пфеотнер едет в рабочие районы Гамбурга. Пузатый автобус подбрасывает его к светлому подэльбскому тоннелю, он идет, обходя чинно плетущиеся подводные те - лежки, потом маленький смешной поезд метрополитена мчит его по уклонам Сан - Паули - вверх, вниз, мимо пестрой толпы Рипербана и Ротербаума, мимо блестящего, снегом застывшего Альстера, мимо лохматой зелени городского парка и путанных уличек Винтергуде, и вот перед ним вспыхивает мутными запотелыми огнями рабочий Вармбек.

- Здесь были баррикады, - вспоминает Ганс, - когда в 1923 г. из Гамбурга пришла весть о восстании, Рур послал на помощь свою дружину. Отец ушел с ней, а я пошел за отцом. Потом... отца убили белые, и я остался один. Я носил на баррикады оружие, передавал приказы. Я не забуду этих дней...

Он вспоминает черные дни 1923 года, которые в Гамбурге стали красными. И, кажется, жизнь остановилась, когда просвистела последняя пуля с последней баррикады. Ганс идет по дышащим гарью кварталам, и в топоте прохожих - суровых и равнодушных - ему слышатся отголоски шагов идущих из Рура углекопов, и старая могучая песня, песня, которая родилась в рурских шахтах, гремит в наших ушах - пусть донесут ее синие волны Эльбы до полярных широт, до солнечных берегов Атлантики:

Против танков, пушек, пулеметов

Вышел строй рабочих безоружных.

Женщины и дети, стройся в роты

Тех, кто трое суток бьется дружно!

Третьи сутки слушаем мы чутко:

Зов идет от Галле до Берлина.

Смело, братья, знамя в высь, и ну - тка

К черту и попа и господина!

Братья, в бой, пора винтовку вам бы

На плечо - от малыша до деда!

Мы в крови, но смел наш лозунг: «Гамбург!»

Славный лозунг: «Смерть или победа!»

По карнизам рабочих домиков ползут тусклые огни: нищета гуляет здесь, командует, управляет всем. Ганс шагает по бескрайнему болоту отчаяния, и ветер гудит ему в спину - свирепый северный ветер. По краешку мостовой тянется цепь воспоминаний Ганса:

- Вот здесь мы брали участок. Полицейских была тьма, нас была дюжина. У полицейских было оружие, а у нас - голые руки, но руки, которые постоянно сжимались в кулаки. Ведь это факт, что немалая часть рабочих пошла на штурм, держа в руках свои трубки медными мундштуками вперед. Штурм начался по сигналу минутной стрелки: Ровно в пять в семнадцати участках Гамбурга раздался один и тот же возглас: «Руки вверх!» В первых рядах дралась партия, но и комсомольцы дали несколько прекрасных дружин. Полицейские броневики бросились на выручку попавших в беду участков. Но рабочие кварталы были приготовлены к бою, и атака автобусов на этот раз не удалась. В квартале Эймсбюттель полицейских встретили такой рукопашной контратакой, что усмирители побросали броневики и пулеметы.

Клочки истории встают перед Гансом шаг за шагом. Вот здесь комсомольцы несли патрульную службу у вокзалов. Вот здесь они сторожили главную остановку трамвая. Они вылавливали рабочие куртки и говорили:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.